Медицинская шарага (СИ)

Хозяин квартиры, Борис Михайлович, открыл дверь. У него была густая щетина на подбородке и густые усы, а макушка лысая.

— Чего надо? — спросил он.

— Вы не вернули девушкам кошелек, — ответил Леня. — Верните его.

— Я все их шмотки выкинул в окно, путь ищут лучше!

— Икали — не нашли. Верните кошель, пожалуйста. У них нет денег вообще. Будь человеком, мужик.

— Иди-ка ты знаешь куда…

Дверь громко захлопнулась.

Не так быстро, еще раз можно попробовать.

Постучался.

— Я для вас ща ментов вызову!.. Че не понятно?! Нет у меня их кошелька!

Леня не смотрел на Бориса Михайловича, все его внимание приковал розовый кошелек на кухне. Всего-то пять метров, почти рукой подать.

— Хотите сказать, это ваш кошель лежит на столе? — Леня кивнул в сторону кухни.

— Эти девки задержали оплату, считай, — оплата за ущерб.

— Но у них теперь ни хера нет!.. Поймите вы. Куда им теперь деваться без денег?

— Я ебу, куда им теперь?.. Мне, главное, чтоб их тут больше не было. А бабки я себе оставлю. Хочешь, сам кошель можешь забрать, но без бабла. Нет?.. Ну и иди отсюда!

Звук захлопанной двери отдался в ушах.

Мужика можно было понять, деньги нужны всем и всегда, их никогда не бывает много, и они никогда не бывают лишними.

Ладно, по доброте душевной не захотел, значит, по-другому отдаст.

— Я же тебе, засранец, сказал, что…

Леня влетел в квартиру, протаранив хозяина. Отшвырнув его в зал, он побежал на кухню. Сердце наполнилось адреналином, а глаза бегали из стороны в сторону, боялись, что будет за такое. Боялись, а руки делали.

Только Леня взял кошелек, как Борис Михайлович сдавил его плечо и повалил на пол. Леня, конечно, не стал сдаваться и ударил в печень. Хозяин квартиры заныл и перевернулся на бок.

— Ты хоть знаешь, че те за это будет? — спрашивал Борис Михайлович, видя, что Леня уходит из квартиры с кошельком за пазухой.

— Я ебу, что ли? — Леня захлопнул дверь.

Леня выбежал из подъезда, сказал девочкам:

— Валим отсюда.

— Куда? — спросила Алина, беря кошелек из рук Лени.

— Есть одно место, давайте попытаем удачу.

Они пошли на остановку, а оттуда отправились в общежитие медицинского колледжа…

— Да как так?! — недоумевал я, получая отказ.

Не в первой чувствовать это давящее чувство в груди, ощущать свои беспомощность перед редактором.

— Вы хотите услышать причины? — спокойно сказал редактор.

— Будьте любезны.

Редактор взял листок (я решил не приносить текст на флэшке, смысла в этом никакого). Взгляд редактора холодно прошелся по тексту.

— Я вот читаю, — говорит, — и мне хочется плакать и рыдать одновременно. Настолько все… странно подано. Вроде и понятно, что ты хотел этим сказать, но то, как ты это преподнес — не подходит.

— И это все? Вас не устроили несколько строк? Я могу их переписать!

— Тут целый текст стоило бы переписать. Как не рождённый может понимать слова? Ты можешь это объяснить?

— Я…

— А вот еще вопрос: это что за вид аборта такой? Где иголкой тычут. Мне кажется, тут нужно делать медикаментозный аборт, как думаете?

Я молчал. Мы вскользь прошли виды абортов несколько дней назад на практике по акушерству, но это для меня не играло никакой роли, так как рассказ я убрал в ящик до похода в городскую газету.

— Вот, — сказал редактор, протягивая текст. — Отказано.

— Вам вообще можно как-то угодить? — спросил я перед уходом.

— Мне нельзя угодить, молодой человек. Я всегда найду к чему придраться в тексте. Во всех текстах можно к чему-то да придраться. Understand?

— Obtinuit eam, rectum.

— Что, простите?

— Говорю, что понял вас, сэр. — Я изобразил улыбку, самую дружелюбную, которую можно было состроить, если бы я был хищником и хотел загрызть человека передо мной.

— Вот и хорошо. А теперь идите, и пишите лучше!

Надо ж так провалиться два раза подряд!

Из меня уходят силы, я не понимаю, почему это происходит. Я не останавливаюсь, я пробираюсь сквозь заросли без простоя, пока могу стоять на ногах.

Ну ничего, я еще ему покажу. Поставил цель — доберусь до нее. Любой ценой.

Я сел в маршрутку. Знакомые лица сидят передо мной, я учусь вместе с ними в меде, курсы просто разные.

— Что там у нас сейчас будет? — спрашивает одна.

— Хирургия, — отвечает вторая. — Ты готова?

— Спрашиваешь еще, нет, конечно!

— Дура ты, — усмехнулась первая.

Красивые девушки, думал я, передавая за проезд.

Мужчина в красной куртке что-то сказал, но я не расслышал, слушал «Truce» Twenty One Pilots. Я снял один наушник.

— Повторите, — сказал я.

— Эта маршрутка отвезет в «Волжский»?

— Нет, проедите мимо. — Надел наушник обратно.

Пара начиналась в 11.30, поэтому я и отправился к редактору так рано.

Неужели я такой неудачник? Я спрашивал себя об этом, пока поднимался на третий этаж, в кабинет философии. Раньше было лучше, рядом всегда были люди, которые поддержат. Они и сейчас есть, вон — сидят в самом конце аудитории, переговариваются между собой, ржут, как ненормальные. И только я не хочу это принимать, и сажусь вперед, чтобы не заснуть от цитат философов, чьи слова малолетки репостят у себя на страничке в «Вконтакте».

Повезло — препод решил показать нам фильм.