Медиум

Наконец наступило утро. За всю ночь мне так и не удалось сомкнуть глаз. В голову лезли разные тяжелые мысли и вставали перед глазами самые неприглядные картины, которые я видел глазами мной убитых людей. Единственный раз, когда мне все же удалось задремать, закончился дерганым пробуждением. Мне привиделось, что я в теле Вагона, лечу во тьму старого коллектора. Встрепенувшись и безрезультатно пытаясь унять бешено стучащее сердце, я понял, что поспать сегодня мне вряд ли удастся. Так что я потопал на кухню, заварил себе кружку тошнотворного, но крепкого растворимого кофе и принялся неспешно его прихлебывать, попутно размышляя, можно ли мне сейчас выходить из тени или еще рано? Как минимум оставался еще интерес генерал-майора Сухова к моей персоне, который был связан либо со Штырём, либо касался мутного дела с покойным заместителем председателя Следственного комитета. А выяснять опытным путем мне этого ой как не хотелось.

Ближе к рассвету короткой трелью дзинькнул мой новый телефон. Это на электронную почту, предназначенную исключительно для личной переписки, упало письмо. Хм, интересно, и кто же додумался писать в такое время?

Открыв почтовый клиент и увидев отправителя, я невольно затаил дыхание. Писала Вика Стрельцова. Та самая дочь олигарха, роман с которой закончился для меня… собственно, вы уже знаете чем. Тогда, чтобы ее отец оставил меня в покое, ей пришлось пойти на очень серьезный шаг. И я не мог себя до сих пор простить за то, что позволил ей его сделать. Прошел почти год с тех пор, как мы не то что виделись, а даже просто разговаривали в последний раз. И вот сейчас от нее приходит письмо…

С замиранием сердца открываю сообщение, а там всего одна строчка: «Серёж, позвони, пожалуйста, ты мне очень нужен», и всё, больше никаких объяснений или пояснений. Отправлено две минуты назад, значит, она уже не спит. Надеюсь, у нее не стряслось ничего серьезного…

Я принялся настойчиво ковыряться в телефонной книге, потому что не мог быстро в новом телефоне найти нужный контакт. Все никак не привыкну к другому меню и интерфейсу. Но наконец-то отыскал. Пошли волнующие гудки, с каждым из которых желание бросить трубку только нарастало. Когда же решил, что подождал достаточно и мне уже не ответят, в динамике раздался такой знакомый чуть низковатый, но невероятно женственный голос.

– Алло?

– Здравствуй, Вика.

– Серёж, это ты? – Ее тембр неуловимо изменился и даже немного дрогнул.

– Я.

– Что с твоим телефоном? Я не могла тебе дозвониться…

– Кое-что произошло, пока у меня нет доступа к старому номеру. Как-нибудь восстановлю симку, когда руки дойдут. Ты что-то хотела от меня?

– Да, Серёж, мне нужна твоя помощь. Приезжай, пожалуйста.

В ее голосе зазвучали плохо сдерживаемые слезы.

– Что случилось, Вик? – Я не на шутку обеспокоился, потому что с трудом мог представить, что может эту уверенную и никогда не унывающую девушку заставить плакать.

– Мама… – девушка сглотнула комок в горле, – она умерла. Я хочу тебя нанять…

– Не думаю, что это хорошая затея… – Я попытался было ее отговорить, потому что чувствую, что покойникам совсем не нравится, когда их начинают тревожить, но она даже не стала меня слушать.

– Пожалуйста, Сергей! Мне нужно с нею поговорить последний раз! Я прошу тебя, не отказывай…

Почему-то у меня в груди предательски ёкнула какая-то обида. И с чего это я вдруг решил, что Виктория захотела со мной поговорить, потому что я… это я, а не потому что ей от меня что-то понадобилось. И хоть я понимал, что девушке сейчас совершенно не до того, после смерти родного человека, но сердце все равно заныло.

– Как давно она умерла?

– Три дня назад. Вчера были похороны. Так ты поможешь мне?

– Помогу, – сдался я в конечном итоге. – Куда подъехать?

– Сможешь сразу на Ваганьковское кладбище? Я встречу тебя на въезде.

– Хорошо. – Я в уме прикинул, что из моего нынешнего укрытия путь будет неблизким, так что раньше чем через два часа я туда не доеду, даже если отправлюсь немедленно. – К полудню тебя устроит?

– Конечно… спасибо тебе, до встречи!

Бросив телефон на кухонный стол, я залпом допил остывший кофе. Уже, наверное, пятый по счету за сегодняшнюю ночь. Встав и подойдя к пожелтевшему зеркалу советских времен, висящему в прихожей, я посмотрел на себя. Суматоха и напряжение последних дней не прошли бесследно, теперь под глазами вырисовывались темные синяки и даже небольшие, но уже отчетливо различимые мешки. На лице проявились мимические морщины, делая мой внешний вид наиболее приближенным к моему реальному возрасту, а общая бледность кожи довершала образ донельзя утомленного человека. М-да уж… быстро я сдал. Неудивительно, что Алина вчера подметила, что я неважно выгляжу. Это она еще мягко сказала. Кстати, надо будет ей написать, извиниться за свое не очень вежливое поведение в нашу последнюю встречу, а то как-то некрасиво я себя повел.