Медиум

– Либо ты сам выкатишься, либо тебя вынесут на носилках.

– Заткнись, – оборвал его Туровский.

– Что?

– Зачем к тебе подходил тот дебил из охраны?

Воронов осклабился.

– Сейчас узнаешь. – Он повертел головой. – Вот я его позову, скажу, что ты террорист, и узнаешь… Ик!

Он только страшным усилием воли не согнулся пополам и даже сохранил на лице улыбку: коротко и незаметно со стороны Туровский ударил его под ребра.

– Что тебе сказал охранник? Быстро, сука! Я твою шкуру спасаю тут за бесплатно. Ну? Провода перегорели? Вода где-то перекрыта? Да не молчи!

Из глаз собеседника потекли слезы. Он никак не мог вдохнуть полной грудью, мучил кашель. Внезапно ему стало страшно.

– Ящик…

– Не понял!

– С-с…

– От суки слышу. Говори!

– Да нет… С мороженым. Ящик с мороженым в вестибюле. Продавщицу никак не найдут.

– Возраст продавщицы?

– Да откуда я, на хрен, знаю? – заорал Воронов. Разноголосый шум смолк на мгновение, все повернулись к нему.

Сграбастав Туровского за грудки, он прошептал:

– Ты что, думаешь, она уже здесь? И никто её не остановил, да? А ты не врешь? Здесь же охраны, как в Букингемском дворце.

– У Каюма Сахова тоже была охрана, – холодно напомнил Сергей Павлович, оглядываясь через плечо.

– Лицо Воронова вмиг побелело.

– Каюма… она? О Господи! И она здесь, по мою душу?

«По наши души, – подумал Туровский. – Если только друг детства не шизанулся на старости лет…»

Охранник подошел бесшумно и мягко, несмотря на девяносто килограммов живого веса. «Бывший спецназ, из элиты, – определил. Сергей Павлович. – Пожалуй, дай Воронов команду – и меня в самом деле выставили бы отсюда чисто и относительно бесшумно… Ну, несколько тарелок бы расколошматили… Нет, он не посмеет. Он напуган до смерти. Страшно умирать вот так, на вершине, когда кажется, весь мир у твоих ног…»

– Босс, – почтительно сказал охранник. – Мы нашли мороженщицу.

– Мертвую? – с суеверной обреченностью прошептал тот.

– Почему? Живую, никто её пальцем не тронул.

Гоги Начкебия напряженно и неподвижно смотрел в одну точку. Сорок минут назад их с Колесниковым выгнали (очень вежливо попросили, но это как раз было страшнее всего). Бади Сергиевичу стало хуже. Врач в накрахмаленном белом халате скрылась за дверью, на ходу отдавая непонятные и жуткие распоряжения. Все кончилось – все было решено. Игорь Иванович видел серые от ожидания лица Георгия и Януша Гжельского и ощущал, как последний камешек в мозаике встает на свое место.

– Он мне все рассказал, – тихо проговорил Го-ги. – Вчера.

– Тебе тяжело, – с теплотой сказал поляк. – Может, не стоит сейчас? Подождет…

Но Гоги не слышал. Он говорил, будто во сне, под гипнозом.

– Он лежал дома, на полу… Правая кисть была в крови. Он был в сознании, только не мог двигаться. Я перенес его на кровать. Потом хотел вымыть ему руку, мне почему-то казалось, что это очень важно… А рука целая, без царапины. Это была не его кровь. Гранина.

– Гоги, – предостерегающе сказал Януш.

Тот повернулся к Колесникову и дотронулся до его локтя.

– Отец все время что-то шептал – сначала я решил, что просит доктора. Потом до меня дошло. Он все рассказал – как чуть не замерз на Тибете, на перевале… И как старик учитель спас его и взял к себе. И про Шар…

Он сильнее сжал локоть Колесникова.

– Послушай. Я знаю, что не имею права просить… Тебе причинили столько горя! Но все равно. Отцу осталось жить… Собственно; он уже и не живет. Прошу тебя, пусть он уйдет с миром. Ты и так все знаешь.

А как же Алла, захотелось спросить Колесникову. А Аленка? Он ожидал, что появится злость, собранность… И не ощущал их. Монаха рядом не было – как-то незаметно отстал там, в вестибюле. Барс рыкнул и растворился в темноте под лестницей.

– Твой отец, – медленно проговорил он, – все время был слишком на виду… И это было ошибкой. Вернее, одной из ошибок. Мне буквально подсовывали его под нос, даже показали во всех подробностях его бегство из квартиры Гранина. Пожилой седовласый человек… Фраза проректора на твоем юбилее: «Самый великий подвиг – это подвиг в науке. Ты. Гоги, как потомственный археолог меня поддержишь…» Потомственный, понимаете? Никто, оказывается, и не знал, что у вас династия… Что Бади Сергиевич тоже когда-то был археологом и участвовал в международных экспедициях. Звонок в вашу квартиру, который по ошибке услышал. Гранин. Имя тренера вьетнамской борьбы – я долго пробирался по этой цепочке, а вернее, бегал по кругу: Туровский – Дарья-Богомолка – снова Туровский… И в конце – загадочный Борис Сергеевич (пацаны переиначили). Только одна деталь в общую картину не вписывалась.

Аленка.

Януш видел, как проректор взял телефонную трубку, слышал разговор (кстати, никто и не подумал придать ему значения: мало ли кто ошибся номером!). Никто бы не обратил на него внимания – если бы не убийство.