Медиум

– Не жалуюсь на нюх, – немного и покривил душой Вадим. Будучи заядлым курильщиком, он плохо дружил с запахами, но сегодня уловил, как из коридора потягивает горелым.

– Ничего страшного, – смутилась Елизавета. – Просто в два часа ночи замкнуло проводку в западном крыле здания. Крыло пустует, там ни мебели, ни оборудования, расчищено под ремонт – давно пора, с такой-то обветшалостью… Дежурная сестра вызвала пожарных, потушили быстро и поэтому решили больных клиники не эвакуировать. Огонь не распространился, там решетчатые перегородки везде, обошлось, знаете ли… Вы как-то изменились в лице, Вадим Сергеевич.

– Так заметно? – пожал плечами Вадим. – Представил неприятную картину. Решетка, говорите, Елизавета Павловна? – в горле образовалось что-то шершавое – дикое ощущение, что проглотил кляп из наждачной бумаги.

– Решетка, – она внимательно посмотрела ему в глаза. – А что вас так обеспокоило? В крыле работало стоматологическое отделение, но ему выделили новое здание на Серпуховской, а пустующие помещения после ремонта собирались сдать в аренду фирме «Медсиб».

– Я, кажется, лечил там однажды зубы, – с трудом выговорил Вадим. – Линолеум на полу еще в такой крупный горошек…

– Странный вы какой-то, – хмыкнула медсестра. – Ну, в горошек. Лечили зубы при царе Горохе и запомнили рисунок линолеума.

«Никому ни о чем не скажу, – уныло думал Вадим. – О чем тут говорить? Чепуха, совпадение…»

Мысли бегали по кругу, и обуздать всю эту круговерть мог бы только опытный наездник. А тут еще привязалась старая уголовная песня «Цыганка с картами, дорога дальняя» – на мотив «Ромашки спрятались, поникли лютики». Поняв, что быть прикованным к постели – не его кредо, Вадим спустился на пол, переждал, пока уймется карусель в голове. Прогулялся до окна, полюбовался на внутренний двор больницы, где несчастные в пижамах под присмотром старших товарищей белили тополя и бордюры. Добрел до санузла, где имелся душ, «подержанный», но прочный унитаз и целых три рулона колючей туалетной бумаги. Пугающее изобилие. Ученые давно подсчитали, что семья из трех человек за год спускает в унитаз целое дерево…

Из зеркала таращился бледный, как больничный кафель, субъект чуть выше среднего роста, немного стройнее среднестатистического мужчины. На голове ковыль, взметенный ураганом, на лбу шишка с добрую картофелину, к которой страшно прикасаться. Глаза водянисто-голубые, с безуминкой. Он помнил основные вехи своей биографии. Никакой амнезии, никакого переселения душ. Гордецкий Вадим Сергеевич, пока не разведен, бездетный. Год в милиции после армии (постиг, что чем крупнее город, тем мельче в нем менты), заочный пединститут, учитель литературы, преподаватель психологии, безденежье, курсы, аналитик в торговом доме «Радуга», зарплата так себе, на любителя, попутная подработка с использованием старых связей. Не совсем, правда, восстановились в памяти события того прохладного майского вечера, но дело, как говорится, наживное…

Стоит ли так паниковать? Беда прошла, жизнь продолжается. Вернулся с того света, пережив клиническую смерть – говоря грамотно и научно, NDE – Near Death Experiense, «околосмертельный опыт». Тоннеля не видел, да и опыт, честно говоря, хреновенький. Вот только почему так быстро встал на ноги, и что за ерунда с видением пожара в западном крыле больницы?..

Делать было нечего, он вернулся в кровать, уснул, проснулся от головной боли. Началось паломничество. Вскоре он знал, что находится в десятой хирургической больнице, снимки мозга не показывают серьезных отклонений, опухолей, утечек серого вещества. Полости сердца не расширены, кинез миокарда левого желудочка, имеется добавочная сухожильная хорда в верхней трети его полости, клапанный аппарат интактен. Курирует его лично заслуженный врач Российской Федерации Воровский Л.З., а отключить аппаратуру не поднялась рука у молодого хирурга Позднякова. Лежать ему как минимум вечность и терпеливо сносить осмотры и унижения. После обеда, который доставили в палату со всеми гражданскими почестями, он уснул, утомленный повышенным вниманием. Проснулся от шума в коридоре.

– Да это не Морозов! – бушевала разгневанная работница. – Это Отморозов какой-то! Опять сбежал из-под капельницы! Курит на чердаке, мерзавец! Ловите его, девочки!