Двое суток спустя после Духова дняМне дорогой послышался крик:Мне вослед ковылял, догоняя меня,Весь оборванный нищий старик.Подаяния нищий не взял моего,А вцепился, за плащ теребя:— Не въезжай в Астолат, ты убьешь в нем того,Кто спасет, не обидит тебя!— Но, старик, смертным холодом раны томят,Кровь точится, и жар не утих,Одолеть каменистый подъем в АстолатЯ смогу тенью вязов густых.— Кроны вязов манят, крыши отдых сулят,Но клянусь придорожным крестом —Не въезжай, храбрый сьер, не въезжай в Астолат,Пожалеешь ты горько о том!В час полудня в глазах моих — алый закат,Давит плечи тяжелая бронь…Я сползаю с седла, и на холм в АстолатСам везет меня преданный конь.Забудьте, сьеры, дивно-синий цветИ звонких труд призывные напевы!На глади вод исчезнет легкий следЕлены Астолатской — Белой Девы.Толкните прочь от берега ладью!Печальный долг — Господь да будет с вами!О синем цвете слезы я не лью,На небо глядя светлыми глазами.Всмотритесь, сьеры — небо все синей!Теперь я знаю: вы его простили…Ладья скользит вдоль черных камышей,В руках — букет холодных белых лилий
"Шелка на дорогу! Идет королева…"
Шелка на дорогу! Идет королева Victoria meaНарод расступается справа и слева: Victoria meaВеселье и пляски вкруг майского древа: Victoria meaОтпито из чаши победного гнева: Victoria mea
Прокаженный
На мне холстинный балахон,Дорогою леснойНесу я колокольцев звон —Предвестник скорбный мой.Я жив — но в труп я обращен,Душа, твой страшен плен…С дороги! Прочь! Я прокажен!Мне тело гложет тлен!Вдали селений огоньки —Мне к ним не подойти,И замки, башнями крепки,Встают порой в пути.Пусть лес ночлегом служит мне,Коль нет средь вас угла,Но был бы в чашке грош на дне!Людские злы дела…Скрыт капюшоном мерзкий лик,Лишь прорези для глаз…Но камни вслед, глумленья крикПриемлю я от вас.И мысль все приходит, приходит поройЗачем колокольцы звенят?Вцепиться б сведенной проказой рукой,Деля с кем-то тления яд!..Но я как вы рожден, крещен,Хоть мукою согбенС дороги! Прочь! Я прокажен!Мне душу гложет тлен!