Медиум идет по следу

   Мы вошли в дом. Бабушка слушала, что говорила ей мама, но я знала, что она все подмечает – и свеженатертый паркет,и чистейшие окна,и неувядающие букеты, собранные в соответствии с последними веяниями моды и в родовых цветах Кевинсов. Этот дом перед каҗдым приездом герцогини превращался в аналог маленького королевского дворца,и горе было той служанке, передник которой не был накрахмален должным образом.

   Столовую декорировали в светло-зеленых тонах. В углу стояли здоровенные часы, на циферблате которых выгравировали первоначальный план Валентайна,тот самый, разработанный моим предком. Часы подарил бабушке на пятидесятилетие Его Императорское Величество, поэтому за ними следили, как за породистым скакуном – чистили, смазывали,только что не кормили и не поили. В детстве я боялась их боя, раздававшегоcя два раза в сутки – в полдень и в полночь. Особенно последнего. Потому что после него я чаще начинала видеть то, чего видеть не желала. Улицы были полны призраками. После полуночи они заглядывали в окна спальни, пугая меня до смерти. Сейчас-то я понимаю, они просто жаждали общения, но тогда мне казалось – все заблудшие души Валентайна мечтают схватить меня и утащить в ад.

   - Вот, посмотри, это вчера прислали из дворца, - щебетала мама, пока бабушка неспешно пила чай, – список мероприятий, на которых мы с тобой должны присутствовать. Надеюсь,ты взяла достаточно платьев? Здесь сейчас проблематично что-то заказывать, портнихи расписаңы на много дней вперед. Εще бы. На День рождения Ее Императорского Величества съезжается весь цвет Норрофинда.

   - Ну уж и цвет… - проворчала бабушка и посмотрела на внука. - Αлаберт, как твои успехи в учебе?

   - Неплохо, бабуля, – уклончиво ответил он,из чего я сделала вывод, что успехи были так себе.

   - Он такой скромный, - улыбнулась мама, - а ведь он освоил магию развеивания. Дорогой, покажи бабушке.

   - Что же мне развеять, мама, может быть, дворецкого? - поинтересовался Алаберт.

   Элгар, неподвижно застывший за спиной Броуча, моргнул.

   - Нет, конечно, возьми, хотя бы, эту ложку.

   Брат взял переданную ему ложку, положил перед собой и, явно кривляясь, произнес:

   - Ложки нет.

   Лoжка исчезла.

   - А ты, Эвелинн, наверное,и этого не можешь? – он, ухмыляясь, посмотрел на меня.

   Я вспомнила, как развеяла «ловца душ», принадлежавшего роду Кендриков, а после какое-то время пребывала в глубоком обмороке.

   - Эвелинн не такой сильный маг, как ты, - вдруг сказал Люций, - но развеять небольшую вещь ей под силу, я в этом уверен.

   И он требовательно посмотрел на меня.

   Я скрыла вздох. Отчим постоянно делал попытки воспитать из меня достойного мага, хотя моей маны хватало, наверное, лишь на одну пятнадцатую этого звания. Он никак не мог смириться с тем, что в его семье есть паршивая овца.

   - Мне кажется,ты ошибаешься, папа, - Алаберт откинулся на спинку стула,издевательски улыбаясь, - она и спички не развеет…

   В этот момент я почувствовала холод, коснувшийся затылка. Даже не оглядываясь, я знала, кого увижу – прапрадеда Бенедикта. Фанатично преданный короне, он жестокостью превзошел даже нашего знаменитого предка. И если последний остался в истории под именем Железного Кевинса,то этот вошел в нее как Кевинс Кровавый.

   С прапрадедушкой у меня сложились странные отношения. Общаться он не желал, однако, когда я была маленькой,исправно пугал меня, выскакивая из стен с криком «Отрублю голову!». Ко мне, подростку, он приходил «в гости». Молча занимал кресло у окна, следя за тем, что творилось на улице. Я до сих пор отчетливо помню его бритую голову, возвышавшуюся над спинкой кресла – он всегда садился спиной ко мне. Макушка блекло светилась, как луна, затянутая тонким слоем облаков, и вместе с ночными тенями придавала жути интерьеру спальни.

   - К соҗалению, брат прав, Люций, - сказала я, - спичку я не развею…

   И в этот момент беззвучный голос отчетливо произнес прямо мне на ухо: «Часы…».

   - Часы? – машинально переспросила я и повернулась, чтобы посмотреть на них.

   Все повернулись следом за мной, и тут же мама вскрикнула – часы исчезли.

   - Что? - Алаберт вскочил. - Что это такое? Эвелинн, как ты это сделала?

   - Я… - запнулась я, глядя, как дед Бенедикт, белозубо хохоча, засовывает сильно уменьшившиеся часы в карман своего мундира.

   - Очень эффектно, дорогая, - бабушка похлопала меня по руке с довольной, хотя и слегка натянутой, улыбкой. - Надеюсь,ты вернешь их обратно? Они мне дороги, как память.

   Всеми фибрами ощущая на себе нехорошие взгляды семьи и слуг, я кивнула.

   - Верну… только немного позже.

   Кровавый Кевинс отсалютовал мне призрачной шпагой и, чеканя шаг, покинул столовую, заставив с ужасом в глазах озираться стоящих неподалеку лакеев, которые его не видели, но чувствовали.

   - Что-то я устала, – бабушка поднялась из-за стола. – Эвелинн, проводи меня в мои покои.

   - Но… - попыталась вмешаться мама.

   - Эвелинн меня проводит, – отрезала бабушка.

   Не поднимая глаз, я последовала за ней.

   Едва мы оказались в ее покоях, в которых не было ни единой пылинки, а на бюро лежала стопка бумаги с гербом Кевинсoв и девизом «Учет, контроль и Отечество!», бабушка повернулась ко мне.