Медленное убийство

– План хороший, только реализован не будет, потому что я этим делом больше не занимаюсь, – заявила я. – Настя! Обращаясь ко мне, твой муж особенно настаивал на соблюдении строжайшей конфиденциальности. Он сказал, что мог бы обратиться к другим людям, но опасался утечки информации. К сожалению, именно это и произошло, причем по моей вине – это же я оставила на несколько минут свою сумку без присмотра. А ведь я заверила его, что в моей практике такого не было ни разу. Но я даже представить себе не могла, что ваша домработница имеет обыкновение обыскивать вещи гостей и подслушивать под дверью. Ситуация вышла из-под моего контроля, а я так не работаю. Поэтому, Настя, позвони, пожалуйста, мужу и расскажи о том, что произошло – это ведь ваша домработница, и вы ее знаете лучше, чем я, потому что я не знаю совсем и представления не имею, чего от нее можно ждать. Если он скажет, что мы можем посвятить в эту историю ее семью, то это будет его решение и его ответственность. И я продолжу расследование. Если он скажет, что нужно все прекратить, потому что ведь может стать и хуже, и ты, Настя, знаешь, в чем это заключается и какие могут быть последствия, я немедленно вызываю такси и еду домой, а вы разбирайтесь с Дарьей Михайловной как знаете. Из аванса, который получила от Шестопалова, я не потратила ни копейки и готова вернуть его в любое удобное для тебя время.

– А без этого никак? – с надеждой спросила Настя.

– Это твой муж, это судьба вашей семьи, тебе и решать, – развела руками я.

Настя вздохнула, укоризненно посмотрела на Дарью Михайловну, до которой, кажется, только сейчас дошло, что выпендрилась она совершенно не по делу. Под взглядом хозяйки она притихла, прижала уши и опасливо смотрела на нее, ожидая, что будет. А Настя позвонила мужу и, стараясь быть максимально дипломатичной, описала ситуацию. Не знаю, что Шестопалов говорил жене, но, когда она явно по его просьбе отдала телефон домработнице, он орал на нее так, что даже я разбирала отдельные слова, большей частью малоприятные, хотя мата там и не было. Дарья Михайловна пыталась что-то ответить, но дальше междометий дело не шло – он ей не дал и слова сказать. Но вот она вернула телефон Насте и зарыдала. Она так самозабвенно рыдала, что вид этой плачущей медведицы был способен растопить даже каменное сердце, и мне стало ее жалко – черт побери, ну, не для себя же она в самом деле старалась? Я уже сама не рада была, что так напирала на то, что она в моей сумке копалась. Можно подумать, что я в аналогичной ситуации поступила бы по-другому. Я подошла к ней и тихонько, чтобы не мешать Насте говорить с мужем, начала ее утешать – она ведь за свою преданность этой семье пострадала:

– Ну, не надо! Вы на Алексея Ильича не обижайтесь – речь ведь о его жизни и чести идет. Он месяц на одних нервах продержался, вот и сорвался – не железный же он.

– Он сказал, что я их опозорила, – заливалась слезами домработница. – А я ведь как лучше хотела. Я же о них забочусь, не о себе! Как о родных забочусь! Вот уйду я от них, и пусть живут как знают! И вам, между прочим, можно сказать, жизнь спасла – а ну как прихватили бы вас по дороге?

– Ну, успокойтесь! Не обращайте внимания! Сейчас все на нервах! Пошумел Алексей Ильич и уже забыл об этом, вот и вы забудьте! Мало ли что между близкими людьми бывает? Поссорятся и тут же помирятся! – уговаривала ее я.

Домработница хлюпала носом уже не так активно и уже совсем было стихла, когда Настя, отключив телефон, сообщила:

– Леша обещал, что сам Дмитрию Васильевичу и Егору позвонит и скажет, чтобы они срочно сюда приехали, потому что машину к дальней дороге подготовить нужно.

– Ой, Дима меня убьет! – с новой силой принялась рыдать Дарья Михайловна. – Ильич ему небось тоже скажет, что я вас опозорила!

– Ничего он ему не скажет! – твердо заявила Настя. – Я ему сама кое-что сказала! И он просил передать вам, что он зря погорячился и прощения просит.

– Правда, что ли? – настороженно посмотрела на нее домработница.

– Да, он раскаивается в том, что на вас накричал, – заверила ее хозяйка.

– Да что уж он так, – смутилась Дарья Михайловна. – По делу вообще-то накричал. Не следует прислуге в чужих вещах шариться. Вы же, Настасья Кирилловна, сами знаете, что никогда за мной такого не водилось. Просто непонятно мне было, что тут Татьяна Александровна делает, вот я и решила проверить, кто это, а то вы ведь такая доверчивая, – и перешла к вопросам чисто домашним: – Обедать-то когда будете?

– Скоро, – пообещала ей Настя.

– Ну, так я накрываю тогда, – сказала домработница. – Пока соберетесь, пока поедите, тут и Дима с Егором подъедут. Лучше бы, конечно, вам на служебной Ильича поехать, да скорость у нее не та, и с проходимостью по нашим дорогам беда будет.

Она вышла, а мы с Настей переглянулись, и я сказала:

– Ну ладно я, человек в этом доме посторонний, но ты-то здесь хозяйка! А Дарья Михайловна нас с тобой как котят уделала!