Медленное угасание (ЛП)

— Ладно. — На несколько мгновений воцарилась тишина. Тошико могла представить себе, как Оуэн скривился, словно маленький ребёнок. Может быть, даже язык высунул. — О. О, чёрт. Это то, что я думаю?

— Что ты видишь, Оуэн? Он глубоко вздохнул.

— Этого не может быть, но мне кажется, что я вижу лицо. Внутри этого устройства.

Грёбаное лицо!

* * *

Как только Гвен вошла в «Бабье лето», она поняла, что что-то изменилось.

Это заключалось не только в том, что ресторан почти опустел и официанты стояли повсюду с чайными полотенцами, ожидая, когда уйдут последние посетители; в большей степени это заключалось в том, что Рис и Люси держались за руки и смотрели друг другу в глаза.

Она словно приросла к порогу, чувствуя, как внутри у неё всё клокочет. Казалось, что её ноги действуют независимо от неё: они одновременно хотели подбежать к столу, чтобы она могла впечатать их тупые физиономии в столешницу, повернуться и быстро уйти из ресторана и упасть в обморок. С одной стороны, её тошнило; с другой – в глубине души существовала мысль о том, что это всего лишь какое-то искажение перспективы, заставляющее её думать, будто их руки соприкасаются, хотя на самом деле они лежат на столе далеко друг от друга.

Лицо Риса, когда он повернул голову и увидел её в дверях, поставило крест на теории об искажении перспективы. Его глаза расширились, и она видела – она действительно видела – как его лицо побледнело. Он выдернул свою ладонь из-под руки Люси, и мгновение девушка выглядела удивлённой. Потом она повернулась, проследив за исполненным ужаса взглядом Риса, и увидела стоящую на пороге Гвен.

И улыбнулась.

Гвен была удивлена, обнаружив, что внезапная вспышка гнева позволила её ногам привести её через ресторан к столику. Остановившись, она на мгновение даже растерялась, не зная, что сказать. Рис, в свою очередь, был вполне уверен, что не собирается ничего говорить, пока не поймёт, какую позицию заняла Гвен.

— Я не против того, чтобы ты съела мою еду, — сказала она Люси. — Но не думай, что ты можешь сделать то же самое с моим парнем.

Рис, к чести его, улыбнулся, хотя улыбка вышла натянутой и неестественной. Лицо Люси приняло выражение преувеличенного ужаса и беспокойства.

— О! — воскликнула она. — Я представляю, как это выглядит со стороны, но нет! Нет, я только рассказывала Рису о том, какие у меня проблемы с моим парнем. — Она театрально опустила взгляд. — Это было ужасно. Рис просто утешал меня. Тебе повезло, что у тебя есть он. Он очень чуткий.

Гвен не знала, что ей думать. С одной стороны, она не верила ни единому слову Люси. С другой стороны, ей очень хотелось поверить. Отчасти потому, что после событий в ночном клубе у неё просто не осталось сил на драку. А отчасти потому, что, если они с Рисом поговорят начистоту о состоянии их отношений, многое прояснится. Теперь она фактически имела моральное превосходство, и она не хотела, чтобы Рис чувствовал себя по-настоящему обиженным.

Поэтому она решила сделать то, что, как она поняла за время работы в Торчвуде, определяющим свойством человека. Она решила притвориться, что ничего не видела.

— Прости, — сказала она. — Это был длинный вечер. Мне нужно лечь спать. Люси, вызвать тебе такси?

— Всё в порядке, — ответила та, опередив Риса, который уже открыл рот, чтобы галантно предложить проводить её до дома или переночевать у них в гостевой комнате. — Я припарковалась за углом. Я доберусь сама.

Она встала и надела пальто. Глядя на Риса, она произнесла:

— Спасибо, что дал мне выговориться. Мне нужно было, чтобы кто-то меня выслушал. Увидимся в офисе завтра?

— Э-э... да. Спокойной ночи.

Люси направилась к дверям. Рис, к его чести, не смотрел, как покачивается на ходу её элегантная худая задница в слишком узких джинсах. Вместо этого он повернулся к Гвен и сказал кое-что, что добавило ему несколько очков в её глазах и избавило от перспективы провести ночь на диване.

— Я чувствую себя как человек, которого только что стащили с самого края скалы.

— Знаешь, тебе действительно не хочется думать о падении прямо сейчас. Даже вскользь.

Он засмеялся, и его смех был искренним, ненаигранным.

— Гвен... — начал он.

— Рис, нам не ст'oит говорить об этом. В самом деле не ст'oит.

— Не о чем здесь говорить, — ответил он. — Может быть, именно поэтому мы должны это сделать.

Они направились к двери, ощущая ту субтелепатическую связь, которая появляется у пар, долгое время живущих вместе.

— Люси милая... — продолжил он.

— Ты имеешь в виду «сексуальная».

— Нет, это ты сексуальная. А она милая. И у неё действительно кое-какие проблемы с её приятелем. Он сидит на героине, и ей приходится продавать вещи, чтобы платить за это. И она никогда не знает, в каком настроении он будет, когда придёт домой, что становится всё реже и реже. Она просто искала сочувствия, и я оказался рядом. То, что она держала меня за руку – я не знал, что она собирается это сделать, и когда ты вошла, я пытался придумать, как убрать руку. Мне действительно жаль, что это произошло. Так что – у нас всё в порядке?

Гвен потянулась, чтобы взять его за руку.