Медленное возгорание (ЛП)

***

Настроение Хоуп улучшается, как только мы покидаем её дом. Мои инстинкты не подвели меня в том, что нужно забрать Хоуп оттуда. Забрать нас от тех призраков, с которыми она не в силах бороться. Каждый раз, когда сажусь на байк, привычный образ мыслей совершенствуется. Это чувство неописуемой свободы. А с Хоуп за спиной оно превращается в совершенство.

Мы не обсудили произошедшее. Я не напоминал о том факте, что она явно плакала и после ничего не объяснила. Хоуп встретила в меня в гостиной, будучи уже одетой в джинсы, пару сексуальных сапог, облегающих её ноги от лодыжек до колен, и в одну из моих толстовок. Трещащий по швам рюкзак висел у неё на руках. Кажется, она немало туда запихнула. Если честно, я был готов арендовать грузовик, чтобы прямо сейчас перевезти все её вещи в свой дом.

Мы влетаем в город. Мой дом находится всего лишь в нескольких кварталах от «Хрустального шара». Он расположен в приятном районе, но не представляет собой ничего фантастического: небольшое кирпичное бунгало с широким каменным крыльцом. Я огородил весь двор забором. Нажав на маленькую кнопочку на ключах, я открываю ворота. Как только мы без происшествий заезжаем внутрь, они с щелчком запираются за нами. Датчики движения оживают, освещая просторную подъездную дорогу и очень большой гараж, который я пристроил спустя год после покупки земли. Усовершенствованная система безопасности защищает гараж так же хорошо, как и дом. Среди инструментов, мотоциклов и деталей в гараже у меня больше ценного, чем во всём моём доме. Однажды я покажу ей своё рабочее место, но сейчас мне хочется увести её внутрь.

Я не был здесь несколько дней, оставив его в порядке, но сейчас воздух кажется слегка спёртым.

Хоуп стоит в прихожей, наблюдая, как я снимаю ботинки. Её руки теребят лямки рюкзака, поэтому я приподнимаю его и стягиваю с её плеч.

— Хочешь экскурсию?

Она вскидывает голову, и слабая улыбка зарождается в уголках её губ:

— Конечно.

Первая комната, в которую мы входим, — кухня, и Хоуп останавливается:

— Боже мой.

Мои губы изгибаются в улыбке от благоговения в её голосе. Кухня небольшая по всем параметрам, но всё равно кажется огромной. Тут установлены гранитные столешницы и первоклассные приборы, потому что, когда у меня есть настроение, я наслаждаюсь готовкой. Очень долгое время в моей жизни не было никого, кому бы я хотел готовить. Моя любимая часть — это встроенный угловой диван и стол, где могут уместиться восемь человек. Это место расположилось в большом эркере (прим.: выступающая за плоскость фасада часть помещения. Позволяет увеличить внутреннее пространство жилища, а также улучшить его освещённость и инсоляцию, в связи с чем эркер обычно остеклён, часто по всему периметру). Почти каждое утро, когда я бываю дома, мой завтрак заканчивается за кухонным островком с барными стульями.

— Здесь прелестно, — наконец-то произносит она.

— Утром я приготовлю для тебя хороший завтрак.

— Большие плохие байкеры готовят?

— Большие плохие байкеры делают много всего, — поправляю я.

Я тащу её в гостиную. Типичная гостиная парня. Даже если я едва ли смотрю телевизор, у меня на стене висит огромный экран. У противоположной стены стоит кожаный диван. Мы минуем туалетную комнату (прим.: в оригинале «a half bath», что значит санузел, состоящий из туалета и раковины). Гостевая больше напоминает кладовую для запчастей. Я веду её наверх. Моя спальня очень похожа на клубную. Хоуп подавляет зевок, переступая порог, и меня беспокоит слабое чувство вины. Я привык проводить на ногах большинство своих ночей, но не она. Пока я на подъёме, Хоуп, кажется, готова упасть и заснуть прямо сейчас.

— Иди сюда, куколка.

Я сажусь на край кровати и привлекаю её к себе. Наклонившись к её сапогам, медленно тяну молнию вниз. Одной тёплой рукой Хоуп держится за моё плечо, тогда как второй помогает снять сапог. Босиком, в узких джинсах и моей огромной толстовке она выглядит более молодой и хрупкой. Уверенность, что я позабочусь об этой женщине, выбивает из меня весь воздух.

— Ты прихватила тот сексуальный наряд, в котором собиралась спать?

— Нет, — смущённая улыбка расползается на её пухлых губах.

— Хммм, и в чём же ты будешь спать?

Её взгляд опускается в пол. Несмелое действие не такое уж и робкое. Она просто очень осторожная. Когда Хоуп не отвечает, я задираю толстовку, стягивая ту через её голову. Под ней бледно-голубая майка, и я отчётливо вижу, что на ней нет лифчика. Слюна собирается на моём языке.

— Я могу спать в этом, — бормочет она.

Да. Да, она может. Или без ничего.

Я тянусь к пуговице на её джинсах, а затем помогаю им соскользнуть с её ног. На ней ярко-голубые хлопковые трусики-шорты. Здесь намного больше ткани, чем я привык видеть на женщинах, но они идут Хоуп. Без раздумий я выпрямляю руку и провожу пальцем по её тазовой кости. Она отскакивает.

— Я не осознавала, сколько потеряла веса, — шепчет она.

— У тебя был тяжёлый год, Хоуп, но ты красивая, несмотря ни на что.