Медленные челюсти демократии

Безответственные аферы, необеспеченные кредиты, финансовый кризис, вызванный несоответствием кредитов и капитала - это имманентные демократическому рынку явления. Коротко проблему можно обозначить следующим образом: чтобы функционировал рынок менеджмента, надо произвести замену реальных ценностей на проекты. Именно безусловная вера в один, безальтернативный проект бытия, в одну единственно возможную цивилизацию - именно такая вера и делает финансовый кризис неизбежным. Для того чтобы система кредитов (проектов) обрела стоимость, проекты (кредиты) надо поставить в каком-то смысле выше продукции. Никому из менеджеров среднего звена не интересно, будет ли в реальности достроен нефтепровод; важно, что проведена сделка. Никому из современных художников не интересно, является ли квадратик, нарисованный на бумаге, действительно важным искусством; важно, что квадратик встроен в систему отношений куратор-галерея-музей. Чтобы функционировал рынок символического обмена, надо отказаться от безусловной иерархии ценностей - картины Микеланджело и Брейгеля не должны считаться более ценными предметами рынка, чем символические проекты. Символический рынок материализуется только в капитале - если можно считать материей деньги, которые тоже суть символ. Экономика символического обмена - и есть среда обитания нового среднего класса, выражение люмпенизации его сознания.

Это было бы не столь фатально, если бы судьба среднего класса не отражала судьбу демократической империи в целом. Логика демократической империи ведет к тому, что сама метрополия, производящая эмиссии и управляющая капиталом, становится в некотором смысле таким же безответственным менеджером среднего звена, люмпенизированным средним классом.

Выведя все производство за пределы метрополии, разучившись производить продукт и лишь управляя раздутыми финансами, центр империи становится этим самым безразличным к конечному продукту менеджером. В дальнейшем капиталист будет наказан финансовым кризисом - и это есть естественное развитие финансового капитала, это нормально. Хуже то, что с крахом финансового капитала рушится сама идея свободы среднего класса, гражданской свободы, взятой у капиталиста в кредит. Среди прочих неоплаченных кредитных обязательств есть этот миф о цивилизации, на котором строится понимание прав и свобод. То, что происходит, по сути, является кризисом управления. Поскольку в мироуправляющей демократии власть является менеджером, то и кризис власти наступает по типу кризиса менеджмента.

Один прекраснодушный русский интеллигент воскликнул как-то в полемическом азарте: «Как же нам отказываться от западной цивилизации - ведь это означало бы отказаться от холодильника, телевизора, термометра и тостера!» И прав он, тысячу раз прав пылкий русский демократ, читающий лекции о пользе империи, - как можно отказаться от холодильника! Однако досадный казус состоит в том, что метрополия (то бишь пресловутая западная цивилизация) уже давно не производит ни холодильника, ни телевизора, ни термометра, и даже тостера она тоже не производит. Вот незадача - все производство давно передоверено наемным рабочим в Румынии, Корее и Бангладеш, и славная некогда своим рабочим классом, своими руками и мозгами метрополия, нация инженеров и изобретателей - уже не производит более ничего. Никто не купит американскую машину - предпочтут корейскую или японскую, не существует американского телевизора - их собирают на Тайване. Совсем ничего не производит империя, только идеологию символического обмена и деньги.

Когда русскую экономику упрекают в том, что она не создала заводов и фабрик, не наладила выпуска бесшовных труб и паровых молотилок, надо помнить о том, что экономика метрополии в империи сама закрыла все возможные производства на своей территории, оставив предпочтительно только одну отрасль - деньгопечатание.

Чикагская школа, которую столь ответственно присоветовали развивающейся России - она, собственно, учила тому, как богатеть, не вынимая рук из карманов, это был такой учебник либерала. Ведь именно в эти ленивые, трутневые, паразитические девяностые годы и посетило либеральные умы ощущение «конца истории». Когда говорят, что история остановилась, имеют в виду расчудесное фаустовское чувство глубокого удовлетворения: остановись мгновение, ты прекрасно! Пусть он продлится, этот прекрасный миг с раздутыми акциями, вложенными в перестраховку страховочных компаний, страхующих долгосрочный кредит на ипотеку свободного досуга!