Медленные пули

Она знала – они знали, – что вирус сможет передать лишь крошечную частицу того, чем они стали, а то, чем они стали, все еще очень далеко от жизни. В ребенке – в девочке – останутся их тени. «Словно холст, который закрашивали много-много раз», – сказал живший внутри ее художник. Девочка будет носить в себе призраки их прошлых «я» до самой смерти. Но сформируются, достигнут доминантности ее собственные личность и воля. Она будет носить мертвецов с собой, словно мелкие безделушки, как носила их в воздухе машина.

Позже в ту зиму машина нашла семью Кодайра, ставшую лагерем возле источника. К этому моменту она уже разучилась летать. Она успела оставить ребенка там, где бесплодному Кодайре и его больной жене предстояло его найти, а потом небо отчего-то окрасилось в невообразимый оттенок черного, и голоса у нее внутри внезапно смолкли. Но происходящее виделось ей во сне откуда-то издалека.

Счастливицу разбудил дядюшка. Девочка поняла, что он уже давно с нежностью на нее смотрит, тихо сидя на краю кровати. Его силуэт темнел на фоне предрассветного неба, лилового с апельсиновыми разводами.

– Ты ворочалась во сне, – сказал Кодайра, – и я решил тебя проведать. Но когда подошел, ты уже успокоилась. Наверное, мне просто захотелось посидеть рядом, посмотреть, как ты спишь.

– Мне снова приснился тот дурной сон.

– Ты спала очень крепко.

– Сон плох только в начале. А потом все люди снова живы, после того как долго-долго провисели в воздухе.

Она тотчас поняла, как глупо прозвучали ее слова – бессмысленный детский лепет. Но как объяснить такой сон? Тем более что он снился уже столько раз… Хотя, если вспомнить, этим летом пореже.

Девочка приподнялась на локтях и спросила:

– Дядюшка, ты ведь говорил, что энолы были плохие. Те люди в небоскребах тоже так говорят. Но я не знаю почему… Чем провинились энолы, за что их не любят?

– Ну, это долгая история, – улыбнулся дядюшка. – Посмотри-ка, светлеет. Скоро птицы запоют. Может, поспишь еще?

Она замотала головой:

– Я устала спать.

– Милая, мне известно лишь то, – пожал плечами Кодайра, – что говорят староведы. Вот умел бы я читать, может, нашел бы пару книжек, которые не рассыпаются в прах от одного прикосновения. Тогда, глядишь, и разобрался бы, правы старики или нет. А так я знаю лишь то, что они всем нам рассказывают. О прошлом, о наступлении Часа, об энолах. Как те явились из космоса в конце самого долгого на Земле мира. Как раньше на северных островах было два больших города, а потом над одним, а через несколько дней над другим появились энолы и города исчезли в серебряном свете. Как люди ослепли, мгновенно превратились в тени на стенах. Как потом, когда свет померк, от городов не осталось ничего, только пустое место.

Он подтянул к себе детскую ладошку и начал вычерчивать на ней пальцем завитки.

– Энолы налетели снова, но уже не так неожиданно. Нас защищали создатели, они сражались с энолами, когда настал Час. Сбрасывали их с небес – энолы ведь были уязвимы. Этот город, хоть и не весь, остался таким, каким был до Часа, а все потому, что энолам не удалось подобраться близко и зажечь свой серебряный свет. С годами энол стало меньше.

– Пусть кто-нибудь скажет старикам: энолы улетели и больше не надо чинить аэростаты.

Кодайра немного помолчал.

– Милая, старикам нужно для чего-то жить. Но тебе не должны сниться кошмары из-за энол. – Он улыбнулся, и в полумраке было видно, какие кривые у него зубы. – Интересно, когда тебе в последний раз снился кошмар про динозавра?

Она хихикнула.

Дядюшка пощекотал ее ладонь, а потом наклонился и поцеловал в щеку.

– Милая, давным-давно «Энола» было просто именем. Красивое имя для девочки, совсем не подходящее ужасному демону. Когда ты родилась, в небе уже много лет никто не видел машин – во всяком случае, никто из тех, кому можно верить. Наши друзья зовут тебя Счастливицей, и это не случайно – я нашел тебя в песках до наступления ночи. Но по возвращении в город мы назвали тебя Энолой, чтобы вернуть это имя в мир – и подарить его любимому существу. Может, ты никогда не будешь на него откликаться. Но в одном я уверен: ты очень красивая, моя маленькая принцесса Энола, и потому тебе не должны сниться плохие сны.

Дядюшка ушел, лучи солнца вызолотили тросы аэростатов, висящих далеко-далеко над городом. Она заснула спокойным сном. Ей снился будущий день, шум и ароматы на Хохолке Какаду, музыкальные шкатулки-флейты, радужные мерцающие лица мертвецов, пустые небеса.