Медленный огонь

КОБЫЛЯЦКАЯ. Согласитесь, сталинизм притягивает… это как истории про графа Дракулу и вампиров… любите смотреть кино про вампиров? Я обожаю про вампиров… Когда поцелуй переходит в укус… Больно, но волнует… На ночь почитать «Архипелаг ГУЛаг» — так приятно…

ГЕНКИНА. Господин Генкин не любит фильмы про вампиров.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Поймите меня правильно. Согласитесь, в Иосифе Виссарионовиче есть шарм… а какое время… солидные мужчины, в широких шляпах, в длинных пиджаках… подбородки с ямочками… меня возбуждает слово «зона»… зона… органы…

ХОЛОДЕЦ. Зона и сегодня имеется.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Ничего общего! Вот раньше были зоны…

ВЕРЗИЛОВ. Отказываюсь понимать! Мы, граждане демократической России, — и Сталин! Как можно ровнять! Допустим, я признаю… осваивал бюджет… назовем это так… но, во-первых, если я не возьму, Прохор Семеныч себе возьмет! Во-вторых, мне положено… А главное: я не убивал! Не убивал!

ХОЛОДЕЦ. Совсем никого? Тогда вам в раю самое место… А Прохора Семеныча вы мне заказали? Было дело?

ВЕРЗИЛОВ. Это, простите, демагогия! Вы путаете частный бизнес с государственной политикой! Есть своеобразные законы бизнеса! Они в нашей стране жестокие! Да! Но в лагеря я миллионы людей не сажал!

ХОЛОДЕЦ. Зря сюда никто еще не попадал. Здесь каждый день в огонь кидают. Вы что, не видели?

подходит к окну, отдергивает занавеску. За окном глухая ночь, мгла, в отдалении вспыхивают огни, некоторые разгораются ярче. Это костры горят в темноте. То один, то другой костер неожиданно вздымает языки пламени вверх.

В дальнейшем раскрываются занавески и на боковых окнах, и все будет происходить на фоне окон с горящими во мгле кострами. Второе действие должно сопровождаться нарастающим гулом огня.

ВЕРЗИЛОВ. Смотрит в окно, приглядывается к огням А… так это, значит, костры… Похоже сделано… Неплохой символ… Пламя, конечно, искусственное?

ХОЛОДЕЦ. Тут все натуральное…

ВЕРЗИЛОВ. Господа, вы так в страхе и живете? Бедные мои! Поверьте, вас разыгрывают… Как опытный политик подтверждаю — мы это умеем… Хе-хе. Есть профессионалы, которые за такие эффекты неплохие деньги берут.

ХОЛОДЕЦ. Вот таких профессионалов здесь и жгут… недавно одного рекламщика спалили…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Темпераментный мужчина… как он кричал… я волновалась.

ВЕРЗИЛОВ. Давайте рассуждать. Грехи у нас с вами символические, значит, и огонь должен быть искусственный.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Вы правильно сказали — символические грехи… Я все искала слово…

ВЕРЗИЛОВ. Скажем, воровство… Положа руку на сердце, разве я крал, господа? Врывался в дома? Просто перекладывал бумажки на столе… символически… Госпожа Кобыляцкая, в чем ее грех? Некий условный адюльтер? А в чем грех господина Лямкина? Вообще смешно… Назовем это — лжесвидетельство… не подумав, наш интеллигент обслуживал Прохора Семеныча… Чисто символически призывал к правде и согласию… А госпожа Генкина? Примерная жена и мать — в чем ее грех? Символический грех, господа, — отсутствие любви к Родине…

ГЕНКИНА. Это и не грех вовсе…

ВЕРЗИЛОВ. И за что Родину любить, если вдуматься? Но символически — положено…

ХОЛОДЕЦ. А со мной как быть? Я-то людей правда… того… жизни лишал…

ВЕРЗИЛОВ. Да разве это жизнь… Тьфу… Символическая… И наказывать за символические грехи нас будут символически. Уверяю вас, это бумажный огонь! Поверьте, бумажный!

ХОЛОДЕЦ. А я думаю, в аду — социализм. От каждого по способностям, кто сколько натворил — все посчитают. И каждому — по труду. Всех в топку.

ВЕРЗИЛОВ. Имитация! Пламя искусственное!

ЛЯМКИН. А Сталин — настоящий. Та-та-та-кой страшный!

ГЕНКИНА. Да, объясните нам, господин Верзилов! Если все — символическое, то почему Сталин настоящий?

ВЕРЗИЛОВ. Признайтесь, вы меня разыгрываете — как здесь может Сталин оказаться?

Входит Иосиф Виссарионович Сталин. На нем простая однотонная пижама, похожая немного на френч, мягкие тапочки. В руке держит трубку, время от времени подносит ее ко рту, посасывает мундштук. Говорит медленно, движется степенно.

СТАЛИН. Здравствуйте, товарищи.

Пауза

Вы можете сесть.

КОБЫЛЯЦКАЯ. И правда, что это мы стоим? Давайте сядем.

Садятся на стулья и кровать. Верзилов очень растерян, он едва не садится мимо стула. Один лишь Лямкин нервно мечется по комнате.

СТАЛИН. Вы тоже присаживайтесь, гражданин Лямкин.