Медленный скорый поезд

— Она, начальник, не только моя. Теперь уж и ваша тоже. Прикиньте: в поезде — банда. Я видел на подсадке четверых. Подсели только что, в Барабинске. Могли быть и другие, которые подсели в другие вагоны. Но хочется верить — вряд ли. Они ж не на войнушку рассчитывают, а на блицкриг. Пришли, взяли, отбежали. И без ненужной стрельбы. Одна пожилая женщина. Один сопровождающий. Много ли на четверых?..

— Два сопровождающих, — настоял Стрелок.

Пастух спорить не стал.

— Ну, два. Работа в общем-то непыльная…

— Непыльная, говоришь?.. — Начальник поезда сдержал зевок, ладонью рот умыл. Спросил: — А чего ж сам не справишься? Ты ж у нас, как я понимаю, Терминатор… — Сам хмыкнул вдогон сказанному. — Ладно, я понял. Будем считать, что нас трое. И что предлагаешь, Терминатор? Следующая стоянка — Омск-пассажирский, чуть больше часа до него осталось. Что мы сделать-то успеем? Повязать татя и вызвать в Омске ментов?.. Хотя… — он улыбнулся, — вас двое, я — третий, а тать всего один. И ночь за окном. Очень стрельбы не хотелось бы… — И отчего-то разулыбался во всю рожу.

А из-за спины Пастух знакомый голос услышал:

— Четверо нас, мужики. Не слишком ли — против одного?

Пастух резко обернулся.

Позади стоял давешний собутыльник начальника поезда и еще более давешний душанбинский знакомец Пастуха.

— Ага, — сказал знакомец, тоже улыбаясь всем лицом, включая уши, — у меня вон и оружие есть… — И показал в левой руке аккуратненький четырехдюймовый шестизарядный «кольт-питон», очень нечасто встречающийся револьверчик, но с отменной точностью стрельбы, даром что выпускаемый по индивидуальным заказам и дорого. — Вдруг, да и пригодится.

— Лучше бы не… — сказал Пастух, ан не удержался: — Откуда у вас такая красота?

— На дороге нашел, — объяснил знакомец. — Шел, шел и… Пусть будет. Так спокойнее. Меня, между прочим, Шухратом зовут. Твоя женщина спит?

— Моя… — усмехнулся Пастух. — Спит, слава Богу. Зачем женщине знать, что ей кто-то угрожает? У нее мужчины есть. И впрямь нас четверо. Так выходит, Шухрат?

— Выходит, так, — подтвердил. И спросил: — А врагов сколько?

— Не знаю точно, — сказал Пастух. — Видел тоже четверых. Если я прав, то с одним из них знаком давно и очень близко, к сожалению. Он — мой враг. Личный. Оставьте его мне.

— А остальных, значит, нам, — подбил бабки начальник поезда. — Что ж, на одного да по одному, вроде бы справедливо, если еще кто-то не набежит. Пойдем по вагонам? Меня, тоже между прочим, Николаем Ивановичем называют…

— Если пойдем — подставимся, перестреляют, как воробушков, — сказал Пастух. — Ночь. Тихо. Вряд ли супостаты спать легли… Ждать их надо, придут, не придут — ждать. Нас четверо. Их… ну, я видел только четверых, опять же не исключаю, что их больше… короче, так сделаем. Один держит под прицелом тамбур и «суфле», то есть переход в другой вагон. Второй его прикрывает. На выходе из вагона в тамбур прикрывает — так, чтобы у второго просматривался вагон и был визуальный контакт с другой парой. Та же схема на противоположной сцепке. По-моему, внятно. Стрелок, бери Николая Ивановича и перекрывайте ход. И рацию держи включенной. А вы, Шухрат, со мной, годится?

Никто не возражал.

Ночь была. Темная, тягучая, железно громыхающая, недобрая.

— Почему мы здесь остались, а они туда пошли? — спросил Шухрат. — Тати, как я тебя понял, с этой, с нашей стороны засели… Четверым все ж способнее против четверых, силы равные…

Де-юре он был прав, а вот де-факто…

— А крыши вагонов для чего? Они ж не кретины — с одного конца нападать, бойцы у моего вражонка, полагаю, хорошо в своем деле надрочены. Посмотрим по ходу. Передислоцироваться — один вагон пробежать…

— Ждать не люблю, — сказал Шухрат, — поганое это занятие. А не пойти ли нам по вагонам, так сказать, на разведку? Или они нас поджидают?

Вопрос был не дурен.

— Не думаю, что ждут, — рассудил Пастух. — Они ж вроде как атакующая сторона…

— Вот только где здесь атаковать? — вроде бы сам себе сказал Шухрат.

И прав был.

— Мы потихоньку, — объяснил Пастух, — крадучись… Не люблю термин «авось», но затаиться и окопаться — негде и незачем. Пошли, Шухрат, потихоньку, где наша не пропадала…

И пошли вроде как.

Но где там!

— Вы куда, мальчики? — услышалось сзади.

«Мальчики» резко обернулись, хотя Пастух узнал голос сразу.

Марина стояла в тамбуре, за ней просвечивался пустой спящий коридор вагона. В правой руке у нее был полиэтиленовый магазинный пакет, в котором что-то мелкое и тяжелое лежало.

— Спать идите! — не сдержался Пастух, голос повысил. — Куда вас среди ночи понесло?

— Я с вами хочу. Мне не спится, потому что страшно.

Шухрат положил тяжелую ладонь на плечо Пастуха.

— Зачем ты так с женщиной? — спросил укоризненно. — Она волнуется. Ей не спится. Ей одиноко. Так, уважаемая Марина?

— Так, так, — быстро согласилась она, — и страшно, и одиноко. Что происходит? Куда вы собрались?