Медленный скорый поезд

Марина засмеялась легко и в общем-то радостно.

— Спасибо вам. Всем вам. Я верю, что все так и будет. Но нам еще ехать и ехать…

— Доедем, — сказал Пастух и встал. — Пойду погляжу по сторонам, вдруг да кого знакомого увижу… А Стрелок с вами побудет. Я ненадолго.

Вышел в коридор, подцепил Стрелка под руку, отвел от открытой двери купе. Сказал:

— Стой у дверей памятником. Никуда ни шагу! Я — быстро. Посмотрю там…

И пошел в сторону вагона, в котором все еще жили, пили, жрали и наверняка орали подельники Слима. А хорошо б еще и Слима там повидать. Если он там будет.

Глава четырнадцатая

Куда шел, зачем, ради чего — этого, честно, Пастух не знал. То есть начальный — абсолютно мальчишеский! — порыв понятен: ворваться в купе Слима с оружием в руках и убить врага в его местном поездном логове, то есть в купе. Детский сад! И одновременно — самоподстава в чистом виде. Что Пастух преотлично понимал…

Только перешел по «гармошке» в следующий вагон, столкнулся с проводницей Лизой, спешащей, судя по увесистости их столкновения, сломя голову.

Ухватил ее за плечи, зафиксировал на месте, спросил:

— Куда такая гонка?

— К вам, — ответила Лиза, — мне сказали, чтоб я — мухой… Чтоб письмо скорей передать…

Она протянула Пастуху тетрадный в клеточку листок, отменно сложенный старозаветным почтовым «треугольником».

— От кого это? — удивился Пастух. — Никак от прекрасной дамы…

— Нет, — категорически и даже с неким надрывом в голосе сказала Лиза. — Это от этого… ну, который белый совсем… в том вагоне едет… ну, с парнями своими…

Слим, понял Пастух. С чего бы это он в переписку вступил?..

Развернул «треугольник», прочел неаккуратно, неровно печатными кривыми буквами написанное под ход вагона: «Через десять минут встречаемся в купе начальника поезда. Без оружия и без сопровождающих. Не бойся. Пора потолковать».

— Когда он тебе эту хрень передал? — спросил Лизу.

— Ну, только что. Минуты три назад. Сказал, чтоб бегом…

Семь минут остается до встречи, ну, шесть или пять — без разницы. Нет смысла дипломатически выжидать означенного в записке срока. Чай не баре, можем и на пару минуток раньше прийти. А вот Лиза…

Спросил у нее:

— Можешь сейчас к Марине пойти и посидеть с ней, пока я не вернусь?

— Могу, — сказала Лиза. И спросила: — А вы вернетесь?

С тоской какой-то спросила, будто уж и хоронила Пастуха заранее.

— Не трухай зря, — сказал. — Я всегда возвращаюсь…

Он ворвался — иного слова не подобрать! — в вагон, где ехал Слим сотоварищи, межвагонная дверь тяжело и громко захлопнулась позади, он вошел в вагон, заглянул в купе проводниц:

— Где у вас тут высокий с белыми волосами, в каком купе?

— В купе начальника поезда, — сказала проводница. — А что?

— А сам начальник-то где?

— Его нет пока… Он пришел недавно совсем и почти сразу ушел… вперед, в сторону головного вагона.

Что ему в головном вагоне делать — этого Пастух не представлял. Разве что на тепловоз перебраться и затаиться от всей этой хренотени. А может, его Слим некуртуазно прогнал, чтоб начальническое купе освободилось?..

Да черт с ним, не пропадет!

Пастух дошагал до начальнического купе, держа правую руку под футболкой на ручке пистолета, засунутого за спину под пояс, дверь в купе была прикрыта. И тут его тормознули двое гоблинов — явно подопечных Слима, но вежливо тормознули. И вежливо спросили:

— Оружие есть?

— Нет, — ответил Пастух и сам поднял руки.

Один из гоблинов быстренько не шибко внимательно его полапал, потискал.

— Чисто, — сказал.

— Проходи… — Второй гоблин ну прям куртуазно отодвинул ему дверь в главное купе.

А уж там вольготно сидел Слим, улыбался приветливо.

— Заходи, — сказал, — поговорим. Приспело уж…

Пастух сел напротив, спросил с ходу:

— О чем-то договориться хочешь?

— Угадал, — подтвердил Слим. — Ты готов выслушать? Или сразу убивать меня станешь? В который уж раз…

— Почему бы и нет? Говори. Убить — это и попозже можно… — вроде как пошутил.

— Нам с тобой, Пастух, тесновато на этой земле! — яростно сказал Слим. — Ты меня уж в какой раз порешить хочешь, да пока не получается, но ты ж мне по определению мешаешь нормально красиво жить, Пастух. А вот я тебе мешаю — как вечно недоубитый тобой. Скучный ты, Пастух, одно слово — машина. И мне тебя убить — как два пальца об асфальт, но не интересно мне вот так просто: пиф-паф, ой-ой-ой… Бытовуха!.. Вон, ты в меня стрелял — какой я тебе театр устроил! — правдивый, как жизнь. Чистый реализм. Ты поверил и ушел. И жил спокойно и радостно. А и то: одним врагом меньше, и каким врагом!.. А я за это время где только не побывал, кого только не убивал, и — никакой рутины! Каждый раз — как премьера в театре! Ты хоть такое слово-то знаешь — премьера?.. — Засмеялся, резко оборвал смех. — И вот что я тебе предлагаю, Пастух: сыграть премьеру. Два актера. Ты и я. Я — плохой и черный, ты — хороший и белый. На равных. Спектакль называется: «Дуэль»!..

Все-таки он был сумасшедшим. Всегда. И еще — актеришкой третьестепенным.