Медленный солнечный ветер

— Это всего лишь моя теория, — жестким тоном отрезал он. — Наверняка она неверная. К тому же, — Дарко помедлил, делая завершающие штрихи, — я уже закончил.

Он отдалился от Димитрии, позволив ей оценить результат его работы.

— Жаль, у меня зеркала нет, — сказала девушка, тщательно ощупывая маленький выпуклый значок на впадинке затылка. Она уже не чувствовала ни малейших признаков боли. — Когда я училась в восьмом классе, я сказала маме, что хочу сделать татуировку.

— Она, наверное, пришла в ужас? — догадался Дарко.

— Почти. — Димитрия кивнула. — Меня оставили без ужина, а потом еще заставили читать Евангелие вслух.

— Ты не религиозна?

— Родители водили меня в церковь по воскресеньям, но все это туфта. Мишура, за которой ничего не прячется. Пустота. Людям всегда надо было во что-то верить — это после вторжения поняли, что к чему. Если бы Бог был, он этого не допустил.

Продолжая говорить, Димитрия тщательно ощупывала свое клеймо. Она не могла отрицать этого, ей было приятно ощущать его присутствие на своем теле, как будто на нем появилось то, чего так долго там недоставало. И дело было даже не в том, что Димитрия когда-то мечтала о татуировке. Было забавно касаться выпуклых краев крохотного рисунка, следовать кончиками пальцев направлению линии.

— А я когда-то верил, — грустно усмехнулся Дарко. — Мои родители тоже водили меня в церковь по воскресеньям. Мне нравились эти позолоченные лепнины, вышитая одежда священников. Все это напоминало роскошь для бедных. В церкви каждый мог почувствовать себя богачом.

— У вас не хватало денег? — спросила Димитрия.

— А кому их хватало?

Им пришлось тронуться с места, так толком и не отдохнув. Что же касалось Дарко, то стычка с пограничниками высосала из него последние силы. Он ощущал себя словно выжатый лимон.

Вскоре показались и первое приграничное поселение. Точнее, то, что когда-то являлось первым приграничным поселением. Скорее всего, это было довольно-таки крупное село с частыми частными лавочками и немногоэтажными домами. Кое-где на окнах висели обрывки расписных занавесок — местной гордости в свое время. Яркие алые маки переплетались с зелеными веточками чертополоха, и все это было заботливо вышито умелыми женскими руками.

Как и следовало ожидать, в селе не было ни единой души. Отчасти эта пустота внушала необъяснимый страх, наваждение, потому что в любой момент из-за угла могли выпрыгнуть унюхавшие тебя беженцы. Тут недалеко было до того, чтобы заработать себе манию преследования. Димитрия то и дело невольно оглядывалась по сторонам — тогда как Дарко просто прислушивался, вылавливая среди шороха ветра посторонние звуки.

В центре поселения располагалась кирпичная двухэтажная почта, являвшаяся, по всей видимости, и местом, где располагалось местное руководство. Около нее Дарко и решил остановиться.

— Я думаю, мы можем позволить себе пару часов сна, — произнес он и направился в сторону обшарпанной двери, которая хлопала на ветру, точно пасть голодного кашалота.

Внутри здания было пыльно и грязно. Димитрия несколько раз громко чихнула, пугаясь звона собственного эха. Она старалась поспевать за своим спутником, и на каждый его шаг ей приходилось делать три своих.

Приготовив на всякий случай пистолет, Дарко проверял комнату за комнатой, а затем, поднявшись на второй этаж, проделал всю процедуру по-новой. Димитрии приходилось лишь семенить за ним, как утенок за своей матерью.

Глупо, думала Димитрия, как же все бессмысленно и глупо. Она хотела попасть обратно домой в Сараево, ее уже не притягивали ни опасные приключения, о которых она грезила в детстве, ни даже ее новый знакомый, с которым, как она сначала думала, сможет вести приятные беседы. Они и вправду разговаривали, но крайне редко и в основном о самой Димитрии. Это были пустые разговоры. Димитрия хотела, чтобы Дарко рассказал ей о том, что происходит в остальном мире, — ведь он наверняка знал, но солдат упорно уходил от этой темы.

Когда с проверкой наконец было покончено, Дарко махнул рукой в сторону маленького цветного диванчика, стоявшего в одном из помещений неподалеку от разбитого аквариума. От него все еще шел легкий гнильный запах, но Димитрия уже не обращала на него внимания. Она с радостью приняла приглашение Дарко уединиться на несколько часов.

— Я в соседней комнате, — сказал Дарко, — там стоит точно такой же.

И он ушел, оставив Димитрию одну.

Несколько минут девушка молча стояла посередине кабинета — а это явно когда-то был кабинет — и рассматривала перевернутую мебель, повисшие на одном гвозде настенные полки и напольную вазу с засохшими искусственными цветами. Всюду была пыль; она стояла в воздухе удушливым плотным облаком, и от нее становилось трудно дышать. Но все же это был настоящий диван, подумала Димитрия, со вздохом облегчения плюхнувшись на него. Это тебе не сырая твердая земля, хотя витавшая в помещении грязь и доставляла кое-какое беспокойство. Но нельзя же было получить непременно все и сразу.