«Медлительный еврей с печальными глазами»

Владимир Резник «МЕДЛИТЕЛЬНЫЙ ЕВРЕЙ С ПЕЧАЛЬНЫМИ ГЛАЗАМИ» [1]

_{Художник Машков И. И.}

С каждым годом выбираться в отпуск Александру Никитичу становилось все трудней. Денег хватало — заработок тюменского нефтяника пока ещё позволял, несмотря на все скачки ненавистного доллара, летать куда хотелось и не отказывать себе пару раз в год ни в чём из того, что требовала душа. Вот только душа и тело его требовали чего-то такого, что приходилось скрывать, изворачиваться и не раз вступать в конфликты с друзьями, желающими отдохнуть вместе, да и просто требующими совета от многоопытного Никитича, куда слетать, чтобы как следует расслабиться. Александр с помощью жены, у которой были те же проблемы с подругами, разработал несколько правдоподобных «легенд», но как человек простодушный, излагая их, быстро начинал сбиваться и путаться, чем вызывал обоснованные подозрения и недоверие собутыльников. Не в силах понять причину вранья, которое они явно ощущали, друзья злились, и скоро у него появилась репутация «темнилы», который найдя какой-то сладкий уголок, не хочет поделиться с товарищами. Популярности это ему не прибавило, прежние приятели отворачивались, Александр переживал и расстраивался, но поделать ничего не мог: признаться, куда он ездит хотя бы раз в год — означало потерю всего. Рассказать кому-то в тюменском посёлке, наполненном суровыми простодушными мужчинами и их строгими, высоконравственными жёнами, что мотается он через полмира, тратя немалые, тяжким трудом заработанные деньги, для того чтобы поваляться на пляже нагишом, в компании таких же совершенно голых мужчин и женщин — было невозможно. Легче было бы уволиться и уехать вон из города.

А началось всё совершенно случайно, лет пять тому назад в Испании, где отдыхали они большой компанией: все из их посёлка, в том числе пару человек из его бригады и две воспитательницы из того же детсада, в котором работала Маша. Какие-то ушлые турагенты договорились о чартерном рейсе и групповой скидке, и промерзших за долгую зиму нефтяников на две недели и не задорого отвезли погреться к тёплому Средиземному морю. Отдохнули отлично: солнце было горячее, море тёплое и спокойное, а вино дешёвое. В один из дней, изрядно набравшись с вечера, проспал Александр намеченную экскурсию в ближайший городок, на рынок, за подарками для всей родни, и, дабы искупить вину, согласился вместо того, чтобы отпиваться пивом под зонтиком на пляже, пойти с Машей вдоль берега на длинную прогулку. Пиво, правда, он с собой прихватил — банок пять. Забрели они достаточно далеко от своего отеля. День был нежаркий, невысокое солнце то пригревало их, медленно бредущих вдоль края прибоя, то пряталось за кудрявыми облачками, с моря дул йодистый ветерок, и уже после второй банки краски стали ярче, ветерок мягче, а люди на лежаках изрядно симпатичнее. Так и добрели они до нудистского пляжа, о существовании которого и не подозревали. Если бы не четвёртая банка Хайнекена, положенная на вчерашние дрожжи, наверно, не стал бы Александр подначивать жену, но тут что-то разошёлся — и напрасно. Потому как вызов его благоверная приняла. Разделась легко: сбросила узенький лифчик, и так-то едва прикрывавший полную грудь, стянула трусики и, не оборачиваясь, зазывно покачивая гладкими бёдрами, быстро пошла в воду. И уже оттуда, окунувшись с головой, вынырнув и отплевавшись, призывно замахала рукой и, не стесняясь, — русские вообще не стесняются за границей громко разговаривать, считая, что их никто не понимает, — закричала: «Сашка, раздевайся. Иди сюда — это так здорово!» И он разделся. И пошёл в воду, как сомнамбула, не понимая, почему и зачем он это делает. Первое ощущение было таким сильным, такое чувство лёгкости и освобождения от чего-то не нужного, лишнего охватило его, что Александр испугался. Всю обратную дорогу он молчал, придя в отель, взял с жены клятву, что ни одной душе, ни сейчас, ни дома она об этом приключении не расскажет — и напился. Впрочем, напивался он каждый день — отпуск же, отдых.