Медная чаша госпожи Мадины. Часть 2

– Мне сказали, что ты вчера что-то писала на пергаменте, – будто невзначай сказал Тимур.

– Да, – охотно отозвалась Динка, но тут же поняла, что надо быть осторожной. – Я хотела нарисовать план этого города.

Тимур внимательно посмотрел на нее.

– Я хотел бы увидеть этот план, – сказал он прямо, и Динка поняла, что отказа быть не может.

– Свиток в моей комнате, – сказала она, лихорадочно соображая, не подписывали ли она в своих рисунках что-то по-русски, что тоже могло бы породить массу вопросов у Тимура.

Буквально через несколько мгновений пергамент был в руках у Тимура.

– Что это? – спросил он, рассматривая ее рисунок.

– Это план, – она говорила уже не так уверенно, как вчера с Мстиславом, – вот река Хизир… Вот переправа. Караван-сарай.

– Как странно ты рисуешь, – сказал озадаченно Тимур. – Понял! – он повернул карту. – Теперь можно читать. Почему на твоей карте север сверху? – спросил он. И тут же ответил на свой вопрос сам. – Тебя же не учили картографии. Конечно…

Он вернул Динке ее пергамент.

– Мне необходимо облачиться, – сказал он.

– Хорошо, – сказала Динка, – я ухожу.

– Подожди немного, – сказал он и протянул ей коробку, оставленную Хайратом, полную небольших свитков.

– Что это? – пробормотала она, разворачивая первый попавшийся ей под руку. Она ахнула – на свитке был изображен невероятной красоты растительный орнамент.

– Эскизы для изразцов. Те, что тебе не понравятся, можешь выбросить.

Динка сидела на ковре, повернувшись к Тимуру спиной, и рассматривала свитки. Она не слышала, как Тимур отпирал свою сокровищницу, как доставал из сундука тяжелый халат и надевал его поверх своей одежды.

Она рассматривала рисунки. Зелено-лиловые ирисы, белые незабудки, лазурные небывалые цветы, изумрудные виноградные листья были изображены на кусках пергамента. Бирюзовый, египетский синий, фиолетовый, голубой, зеленый, вкрапления белого, желтого, черного – Динка прежде не видела такого сочетания цветов и орнаментов. Арабская вязь для надписи над входом была выписана на отдельном свитке.

Динка попыталась представить все вместе – высокие мечети с минаретами и усыпальницу в изразцах, входные ворота и стены. Она представила все здания на основании из бело-желтого известняка и со стенами из мелких хорошо обожженных кирпичей. Она почти увидела синие купола над гробницей. Она представила вымощенный булыжниками двор – пустынный и гулкий. Она представила, как величественно все это выглядело с холма и с Хизира…

«Как жаль, что ничего не сохранилось, как жаль!..»

– Мне понравилось все, – тихо сказала она. И повернулась к Тимуру.

Тимур выглядел необыкновенно – тяжелый вытканный золотом халат сиял даже в полутемном шатре. На голове его была островерхая войлочная шапка, обшитая жемчужинами, сверху шапки она разглядела огромный красный камень, вероятно, рубин. В ушах Тимура сияли серьги с каплевидными камнями.

– В иные моменты я люблю пышность, – ответил он на ее удивленный взгляд. – Ты еще очень молода и не участвовала в наших придворных церемониях. Но и сегодня еще не время. Сегодня для меня будет день скорби. Я нашел место. Я знаю, как будет выглядеть последний дом для моих эмиров. Сегодня я буду хоронить и оплакивать их. С тобой, дочь моя, мы увидимся позже.

И они вышли из шатра вместе. Мстислав уставился на Тимура и, совершенно забывшись, начал искать рукой планшет, чтобы сделать снимок.

Дину распирало от желания поговорить с Мстиславом немедленно, но она молчала, пока они не пришли в душную комнатку караван-сарая.

– Тимур сегодня занят до самого заката, – прошептала Динка Мстиславу на ухо. – Мы возьмем верблюда и отправимся искать каменную бабу. Только бы она вернула нас домой!.. – молитвенно сложила ладони девочка.

– Собираемся? – воодушевленно спросил Мстислав.

– Да! Иди за водой, а я пока соберу лепешки.

Не успел Мстислав спуститься на первый этаж караван-сарая, как чьи-то сильные руки схватили его. Кто-то сноровисто заткнул ему рот и завязал глаза. Он безуспешно пытался вырваться. В запястья впилась веревка. Со связанными за спиной руками и с завязанными глазами борьба была бессмысленной.

– Иди, – приказали ему.

Его толкнули и повели. Мстислав еще пытался понять, куда его ведут, поворот, второй, вот прямо в лоб светит солнце, кратковременная тень, поворот, отдаленный людской говор, и еще, как понял Мстислав, с ним шли два человека… Но и это ничего не дало. «Куда меня ведут? – начал соображать он. – Зачем?» Ответов не было, только тычки в спину. Поворот. Окрик:

– Стой!

Потом тот же голос приказал:

– Иди!

Мстислав сделал шаг в пропасть, но ступня нащупала ступеньку, плечо – стенку, и он даже не упал. Раз, два три, четыре, пять, шесть… Рядом он слышал шаги. Второй сопровождающий отстал, вероятно, лестница была слишком узкой. Десять, одиннадцать… Двадцать коротких ступеней – не так глубоко. Но уже темно, совсем темно. Прохладно – все же земля…

Мстиславу развязали рот.

– Где я? – спросил он.

Ему не ответили.

– Твоя вода стоит у тебя под ногами, – бесстрастно сказал голос.

– И как я ее найду? – спросил Мстислав, надеясь, что ему развяжут хотя бы руки.