Медная пуговица. Кукла госпожи Барк

— На чем? — нетерпеливо перебил меня Пронин.

— На моей машине, — сказал я. — Все подготовлено, машина заправлена…

— Далеко ли только уедете? — насмешливо спросил Пронин.

Они–таки появились, непредвиденные обстоятельства, которые предвидел Пронин!

— В связи с участившимися налетами советской авиации отдано распоряжение не выпускать из города ни одной машины без специального досмотра, — сказал Пронин. — И есть особое указание, касающееся вашей машины. Усилены контрольные посты, предупреждены полицейские. Вас задержат, как только вы очутитесь на окраине.

— Что же делать? — воскликнул я. — Как вы это узнали?

Пронин укоризненно на меня поглядел.

— А для чего, вы думаете, находится Гашке в гестапо? Распоряжение было отдано еще вчера. Польман — хороший оперативный работник. Он приказал во что бы то ни стало найти Чарушина и установить наблюдение за вашей машиной.

— Значит, все провалилось?

— Нет, не значит, — сказал Пронин. — Укрыть вас, конечно, мы бы смогли, но самолет вызван, сделает посадку. Риск увеличился, людей подводить нельзя, надо добиваться успеха…

И тут–то вступили в действие «подставные лошади» Пронина, о которых он обещал позаботиться!

— Свободно передвигаться, да еще ночью, могут только военные машины и машины гестапо, — сказал Пронин. — Ни одной из таких машин у нас нет. Но вы получите машину, которую никто не посмеет остановить…

Пронин на мгновение замолчал, прежде чем удивить меня своими словами.

— Вы поедете в Лиелупе на машине гаулейтера, — сказал он. — На машине самого Розенберга! Она подойдет к вашему дому в половине восьмого, может быть, чуть позже. На шофера можете положиться. Захватите у «Даугавы» Железнова и поедете в Лиелупе. Самое трудное — достать машину, но, думаю, удастся. В машине будет находиться дама, она поедет вместе с вами. По дороге вы высадите даму по ее указанию. Шофера возьмете с собой. Рассчитывайте на него, как на самого себя…

Пронин замолчал.

Очевидно, он еще раз взвешивал принятое им решение.

Я не видел Пронина таким. Дымка задумчивости пробежала по его лицу, затем он пристально глянул мне в глаза, точно еще раз взвешивая, чего я стою, и потом уже, отогнав от себя все сомнения, протянул мне руку.

— Вот что, майор Макаров, слушайте внимательно, — тихо произнес он. — Есть еще одно дело. Не через Железнова, а лично хочу я вам дать это поручение. Вам доверяется задание особой государственной важности…

Он достал из кармана небольшой сверток.

Это был какой–то предмет, похожий на большой металлический портсигар, к которому проволокой был привязан плотный серый пакет.

— Здесь документы исключительной важности, — объяснил Пронин. — Их содержание вам не должно быть известно, впрочем, как и мне. Я сам имею только очень приблизительное представление о бумагах, находящихся в пакете. Чем скорее они очутятся в Москве, тем лучше. Для их пересылки не жалко направить любого человека. Я остановил свой выбор на вас. Вы отдадите их в штабе армии, а оттуда они уже сами перешлют их. Но…

Пронин осторожно протянул мне сверток, указал на запор портсигара, обычную металлическую кнопку, украшенную темным зеленоватым камешком.

— Эта небольшая бомбочка имеет достаточно большую взрывную силу, — объяснил он. — Держите ее в кармане, не забывайте о ней ни на секунду. Могут произойти самые непредвиденные вещи, может возникнуть угроза, что вы попадетесь в руки противника. Так вот учтите: сверток в руки противника попасть не должен. Прежде чем это произойдет, вы нажмете кнопку, бросите сверток, и через секунду от документов не останется ничего.

Он опять заглянул мне в глаза.

— Понятно, майор Макаров?

— Так точно, — сказал я. — Прежде чем меня задержат, нажать кнопку.

— Так помните. Вам вверена государственная тайна, не говоря уже о многих жизнях…

Теперь мне стали понятны некоторые недомолвки Пронина при разговоре о моем отъезде из Риги: должно быть, он и согласился на мой отъезд, имея в виду это поручение…

— Есть, товарищ начальник, — сказал я. — Враг к этому пакету не прикоснется.

— Ладно, — ответил Пронин. — Я вам верю. Но смотрите, берегите себя…

Он заботливо посмотрел на мой карман, где очутился столь опасный и драгоценный сверток, и ободряюще кивнул.

— И еще вот что, — сказал на прощание Пронин. — Запомните мой совет. В нашей работе излишняя торопливость погубила не одного хорошего человека. Все надо взвесить и обдумать. Но порой наступает момент, когда уже некогда оглядываться. Сейчас как раз такой момент. Теперь только вперед, все время вперед. Помните: темп, темп! Теперь это решает успех дела. Понятно?

— Понятно, товарищ майор, — сказал я.

Он еще раз кивнул и, что–то вспомнив, с любопытством взглянул на меня.

— Да, а пуговицу свою вы не забыли? — с усмешкой спросил он.

— Нет, она при мне, — сказал я. — Сувенир генерала Тейлора!

— Ну, не совсем сувенир, — заметил Пронин. — Не возлагайте на нее больших надежд, но на всякий случай держите под рукой. Не зря же вам ее дали. Может статься, она сослужит свою службу.

Пронин выглянул в окно.

— Никого, — облегченно сказал он. — Пойду!