Медная ведьма

— Родители видели альфой… Ты и сам такое впечатление пытался произвести. Тогда, в Питомнике.

— Надеялся, что ты меня добьешь. Слишком смешалось в голове то, что в меня вбивали с детства, слова гильдейцев, слова воспитателей Питомника… Мне кажется, что я тогда не сделал с собой ничего только потому, что где-то глубоко внутри меня это устраивало. Это ощущение… Как описать? — он задумчиво скользил пальцами по моему боку, пытаясь подобрать слова.

— Хотелось жесткой руки? Но при этом чтобы иногда с поводка спускали? — усмехаюсь, хватая кончик острого уха.

Он кивает. В чем-то даже могу его понять — у самой та же проблема, но в обратную сторону. Поэтому и вцепилась тогда в этого малолетнего хама. Всеобщая покорность поперек глотки стояла, а тут чувствовалось, что при случае он сможет меня одернуть, скрутить. Поменяться ролями. Котики-лисички-то по природе своей более слабые, вопреки убеждению о независимости первых. Но тяга к уюту, а то и роскоши, делала свое. Полная покорность была, по их мнению, приемлемой ценой за комфортную жизнь. Даже если и короткую, как случалось со многими.

Волки не могли наступить себе на горло. Про медведей не скажу, нет такого опыта. А вот Тэр нашел в себе силы признать собственные желания. А может нам свезло — высокая магическая совместимость, схожие желания… Все это дало свои плоды. Жалела ли я, что все вышло как вышло? Ни коим образом. О чем и сказала оборотню. Хвост несколько раз ударил по простыне:

— Ты правда так думаешь?

— Мне кажется, ты уже должен был понять, что я всегда говорю, что приходит в голову. И вру только если запугивать начинаю. И то не всегда.

Он довольно рыкнул, снова целясь в горло. Я засмеялась, запрокидывая голову и подставляясь под укусы. Следы сойдут еще до рассвета, так что бояться нечего. А не сойдут — так есть полный шкаф невыгулянных украшений. И платья с воротником. Тэр сгреб меня в железные объятия, пряча лицо куда-то в основание шеи. Погладила его по плечам, дразня чуть удлинившимися ногтями чувствительную кожу на загривке. Он довольно заурчал.

— А теперь ты что-нибудь расскажи. Откровенность за откровенность.

— Про что ты хочешь узнать? — пытаюсь понять, о чем он может спросить, но вариантов нет.

— Почему ты одна? Вы же живете долго, должны обрастать какими-то связями? А ни родственников, ни друзей я не заметил. Только хозяйка Приюта и все.

— Долгая история…

— У нас вся ночь впереди.

Я кивнула, признавая его правоту И принялась рассказывать про мать, отвергшую свою магическую пару ради "правильного" брака. В итоге оба начали сходить с ума, Воля, живая Магия — как оказалось были не пережитком. Пусть я и долго убеждала себя в обратном. Откатом по мозгам дало неслабо. А потом, в поисках "исцеления" они попали к огнепоклонникам. Ненавижу. Сектанты, чтоб их тьма забрала.

Сначала все выглядело невинно, но вот потом… Огня в доме становилось все больше, пока однажды они не потеряли над ним контроль. Меня вытащил из огня старый лис, тот самый, магическая пара матери. Вытащил, бросился за ней в пылающий дом. И сам остался там вместе с ней.

Тэр сжал объятия еще крепче, буквально вжимая в постель. Кажется, он уже и сам жалел, что спросил. А я не испытывала ничего. Для меня все это случилось так давно, что уже не стоило переживаний. Осталось только что-то глухое и невнятное, словно неразборчивое послевкусие у нового блюда. Волк навис сверху, рассматривая мое застывшее маской лицо.

— Тея… Поплачь. Легче станет, сама же знаешь.

— Не умею. Ведьмы не плачут, это ж жуткая кислота будет. Глаза разъест, лицо сожжет. Нет.

— Плачь, — он ласково и как-то утешающе поцеловал меня в висок, устроившись рядом на боку.

И это пробрало. Первый вздох-всхлип заставил вздрогнуть меня саму. Сначала тяжело, словно вода пыталась течь через старые трубы, а потом я заревела водопадом. Тэр только плечо подставил. Я спрятала лицо — и так есть свидетель моей слабости, а уж еще и показывать себя зареванной — обойдетесь! Волк гладил меня по спине и волосам, не давая прорвавшимся эмоциям утихнуть. В какой-то момент стало больно, словно меня плашмя бросили в воду, вздох дался с трудом. Перевертыш только зашептал какую-то ерунду на ухо, сжав крепче.

— Я выдохлась… Все, пусти, мне умыться надо, вся красная наверняка, — я попыталась выбраться из его рук.

— Тея, это нормально. И плакать — тоже. Даже вот так, взахлеб и некартинно.

Я кивнула. Умом я это прекрасно понимала, но вот сердцем… Открываться было страшно. Темная сторона внутри показала клыки, предлагая "бритвой по горлу — и в колодец", но я быстро взяла себя в руки. Если уж тогда спихнуть его со скалы не смогла, то здесь — тем более. Да и… Жить без слабых мест — удел ничтожеств, не способных преодолевать препятствия. Попробую идти к целям, зная, что есть, чем тебя шантажировать. Сейчас я это четко видела. Тэра я уже не отдам. Он стал моим слабым местом за этот короткий срок.

Отвратительно.

Невероятно.