Медноголовый

Голову офицера откинуло назад, брызнула кровь. Венделл Холмс, рот у которого пересох, видел, как офицер опустился на колени и рухнул лицом вниз. Холмс ринулся к нему, но двое находившихся ближе рядовых успели раньше. Подхватив тело, они оттянули его в лес. Офицер был без сознания, его окровавленная голова дёрнулась, в глотке заклокотало.

— Покойник. — вздохнул один из его носильщиков.

Холмс смотрел на мертвеца, чувствуя, как подкатывает к горлу рвота. С трудом подавив её приступ, он отвернулся и побрёл прочь, изо всех сил стараясь казаться невозмутимым и хладнокровным. Инстинкт самосохранения подсказывал лечь, но лейтенант не желал, чтобы солдаты считали его трусом, поэтому он вышагивал среди них, помахивая саблей и приговаривая:

— Прицел ниже! Цельтесь тщательнее! Не тратьте патронов впустую!

Бойцы скусывали патроны, и рты вновь наполнялись солёным вкусом пороха. Физиономии солдат были черны от гари, а глаза покраснели. Холмс, нарочно задержавшийся на крохотном островке солнечного света, вдруг различил ту же команду, что твердил сам, только доносилась она со стороны вражеских позиций: «Целься ниже!» Следующий услышанный приказ: «Выбивайте офицеров!» побудил лейтенанта всё же убраться с залитого солнцем пятачка, изо всех сил противясь желанию спрятаться за дерево.

— Венделл! — окликнул его полковник Ли.

— Сэр?

— Разведайте, что творится у нас справа, Венделл! Может, нам удастся обойти мерзавцев с фланга? — Ли указал рукой на лес за полевым орудием, — Выясните, насколько далеко простираются боевые порядки мятежников. Живо!

Холмс, радуясь поручению, позволявшему ему ненадолго передохнуть от исполнения тягостного и опасного офицерского долга, побежал сквозь чащу к открытому правому флангу линии северян. Сбоку и внизу за деревьями блестела река. Лейтенант миновал свою аккуратно сложенную у корней клёна шинель, промчал за спинами пушкарей из Род-Айленда. Дальше, там, где дымная завеса рассеивалась, Холмс остановился и внимательно всмотрелся в лес на вражеской стороне. Мятежников видно не было, а, значит, задуманный полковником Ли обходной манёвр вполне мог сработать. И в этот миг пуля пронзила лейтенанту грудь. Жестокий удар сотряс его тело, дыхание вышибло, а вдохнуть Холмс не мог. При этом он сохранял ясность и некоторую отстранённость сознания, фиксируя все ощущения как бы со стороны. Пуля (а он был уверен, что это именно пуля) ударила лейтенанта с силой, которую он мысленно сравнил с пинком лошади. То, что Холмс принял за паралич верхних дыхательных путей, оказалось лишь временной остановкой, что он и выяснил, робко повторив попытку хватануть воздуха. Лёгкие (о, сюрприз!) наполнились, и у юноши промелькнула мысль: его отцу, гарвардскому профессору медицины, было бы любопытно знать, что испытывает раненый в грудь человек. Лейтенант потянулся к карману, в котором держал блокнот и карандаш, но земля вдруг качнулась вперёд. Холмс хотел позвать на помощь, однако из горла не вырвалось ни звука, а руки ослабли. Сабля выпала, и Холмс успел заметить появившиеся на лезвии красные капли, прежде чем накрыл его своим неожиданно погрузневшим телом, и в грудной клетке полыхнуло адской болью. И тогда он закричал. Перед внутренним взором встало видение его оставшейся в Бостоне семьи, и на глаза навернулись слёзы.

— В лейтенанта Холмса попали!

— Унесите его в безопасное место! Унесите! — распорядился полковник Ли и поспешил к лейтенанту сам, гадая, насколько тяжело тот ранен.

Штаб 20-го Массачусетского полка. В центре сидит полковник Уильям Р. Ли (1807–1891), дальний родственник Роберта Ли, с которым они даже учились вместе в Вест-Пойнте. Обратите внимание на майора, сидящего крайним слева — это потомок и тезка героя войны за независимость США Пола Ревера.

У пушки он запнулся, повинуясь предупреждающему окрику артиллериста. Орудие плюнуло огнём с дымом и катнулось назад. После каждого выстрела отдача бросала орудие назад, и перед жерлом виднелась борозда, пропаханная хвостовиком лафета в усыпанном жёлтой листвой грунте. Занятый обслуживанием пушки расчёт не давал себе труда возвращать её на прежнее место, и орудие всё дальше укатывалось в тыл.

Полковник Ли поспел к лейтенанту, когда того укладывали на носилки.

— Простите, сэр. — прошептал Холмс.

— Молчи, Венделл, береги силы.

— Простите… — повторил лейтенант.

Полковник поднял с земли саблю юноши, про себя дивясь: почему люди, получив ранение, считают, что в том есть их собственная вина?

— С собой всё будет хорошо, Венделл. — успокаивающе произнёс Ли.