Медный гамбит

— Думай побыстрее, — мрачно предложил Йохан. — Очень скоро прозвенит полночный колокол. Внутри или снаружи, но мы не можем оставаться здесь. У тебя, случаем, нет друзей, к которым мы можем пойти? Женщина, быть может?

* * *

Дованна вернулась, мрачная и злая, и оставалась с ним до тех пор, пока он не потряс своей головой так решительно, что Акашия задрожала еще сильнее, и она сжала его рубашку своими холодными кулаками, и ледяной холод ее рук он почувствовал даже через толстую ткань. Телами могла бы вылечить ее, он был уверен в этом, но довести ее до Телами было не так-то просто.

Он не видел иного выхода, как остаться внутри города, поспать и поесть — то, что можно купить утром на рынке — и тогда, он надеялся, она придет в себя настолько, что они смогут вырваться из города и уехать.

Да, остаться, но где? Места его жизни: приют, бараки, архивы и даже таможня промелькнули перед его мысленным взглядом. Конечно, таможня с ее лабиринтом из тысяч и тысяч складов могла быть последним шансом для беглецов — самым последним шансом.

Еще была Берлога Джоата, около таможни, где он обычно проводил время, пил и ел, но Джоат не был другом для его товарищей, да и Берлога открывалась после полуночного колокола. Кроме того, была еще одна причина не появляться там: они не могли даже войти туда без того, что его увидело бы множество темпларов, а цену за его голову еще никто не отменил.

Было и еще одно место, наполненное самыми смешанными воспоминаниями, о котором он начисто забыл, хотя и провел там последнюю ночь перед тем, как сбежать из Урика: нора Звайна под Золотой Улицей, около фонтана Ярамуке. Учитывая последние события перед побегом из Урика, Звайн, наверно, был даже еще меньшим другом, чем Джоат, но он должен принять их — и не только потому, что вместе с Йоханом и Руари их трое против одного.

А может быть завтра он сможет завершить круг, забрав Звайна из Урика с собой. У них четыре канка; они смогут сделать это…

— Сейчас, Павек. Сейчас.

— Все в порядке. Я думал… о месте. Там мы будем в безопасности.

Йохан взял Акашии на руки и положил на плечо. — Где? Как далеко?

— Нора под Золотой Улицей. — Он уже шел. — Принадлежит одному сироте, которого я знаю… — Он хотел сказать больше, но передумал. — Он примет нас, я уверен.

Компания из двух совершенно разных мужчин и дварфа с женщиной на плечах, идущих по улице, была не самым необычным зрелищем в городе, гда свадьба чаще всего сопровождалась рабством или похищением. Несколько людей взглянуло на них, но большинство людей торопились домой и не глядели по сторонам, даже здесь, в квартале темпларов, и никому даже в голову не пришло что-то спросить у них.

Был тревожный момент, когда они проходили через ворота между кварталом темпларов и остальным городом, но, по всей видимости, ни один из респектабельных домов не сообщал о похищении молодой женщины. Объяснение Павека, что это его сестра, которой приходиться убегать от очень плохого человека — вместе с хорошей пригорошней серебряных монет из кармана Йохана — и они оказались в следующем квартале, артистов и лавочников, с единственным предупреждением, не оставаться на улице к тому времени, когда прозвенит полночный колокол.

* * *

Переулок, в котором начинались катакомбы Золотой улицы, здорово пострадал от последнего Тирского шторма. Мусорщики убрали большую часть обломков, но большие куски каменной кладки все еще валялись поверх цистерны, которая, в свою очередь, закрывала вход в катакомбы.

Павек сглотнул в мгновенном приступе паники — ему и в голову не пришло, что шторм мог разрушить нору Звайна, но даже если это и не так, то, глядя на последствия небольшого несчастья, он по настоящему задумался о том, что могло случится с самим Звайном. Но сами обитатели катакомб выжили, они умели выживать — владелица пекарни в этом переулке зарабатывала больше денег сдавая в аренду места для подземных нор, вход в которые рыли из ее погреба, чем своими печами, и Звайн… Звайн неплохо жил и до того, как он, Павек, стал жить в его дыре — науку выживания он освоил как нельзя лучше.

Павек бросил внимательный взгляд по сторонам и заметил вторую цистерну. Ее поверхность, блестящий кусок сланца, была пуста. Они оказались в подземелье прежде, чем кто-нибудь из его товарищей осознал, что вещи находятся не в тех местах, где должны.

Но ночью катакомбы были темны, как сердце Дракона. Они натыкались друг на друга, на стены и на случайные двери. Здесь жили дюжины людей, и все они скоро узнали, что среди них бродят чужаки. Затхлый воздых наполнился шепотом, предупреждениями и ругательствами, но никто не осмелился вмешаться. Наконец Павек облегченно выдохнул, когда его пальцы наткнулись на знакомую дверь.

— Звайн?

Ничего. Он подождал и прошептал имя еще раз, погромче.

И опять ничего.

Может быть нора сейчас принадлежит кому-нибудь другому, а Звайн нашел для жилья место получше? Он решил, что будет надеяться именно на это, хотя намного более вероятно, что удача подвела парня и ему сейчас намного хуже.