Медный гамбит

— Я подозреваю, что все темплары сломаны. Так или иначе. Иначе им не выжить. Некоторые, конечно, приспосабливаются к жизни в их сообществе лучше, чем другие. Я сомневаюсь, что отец Руари был самых худшим из тех, кто носит желтую одежду. Но «сломан» — это правильное описание, для всех них. Однако его части собрались вместе, когда он вызвал стража. А ты уверена, что хочешь, чтобы сломанный человек оказался в твоей роще?

— Он не в состоянии сделать мне ничего плохого, — сказала Акашия менее уверенно, чем собиралась. — Если он забудется или попытается что-то сделать не то, он очень сильно об этом пожалеет.

— А что о тебе? Как сильно пожалеешь ты, Каши, если будешь разочарована или предана?

— Предана? Предана в чем? Я же сказала, что знаю, что он еще не стал добрым человеком. Да он даже не симпатичный. Я знаю, что именно я привела его сюда, Бабушка, но он мне совершенно не нравится, и я уверена, что не собираюсь отдать ему свое сердце или потерять из-за него голову.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Ветер и огонь, Бабушка, да вы так же плохи как и Руари. Что же вы думаете, что я слепо брошусь на первого же мужчину, который попадется на моем пути — к тому же темплара?

* * *

Телами бросила чай в горшочек. — Нет, — заключила она, помешивая листья и внимательно глядя в воду.

Акашия вовсе не собирается слепо бросаться на Павека, зато она совершенно слепа к своей собственной красоте и к тому, какое впечатление производит ее внешний вид на мужчин. И к тому, как ее красота подействовала на Павека… и еще на кое-кого. Правда, кроме твердого решения овладеть друидскими заклинаниями, Павека вроде бы ничего больше не интересует. И именно это ужасно замедляет его прогресс: страж Квирайта лучше отвечает более жизнерадостным личностям. Возможно идея Акашии не тах плоха. Во всяком случае с начинающими она занимается замечательно…

В этот момент образ подростка с медными волосами промелькнул перед ее внутренним взором, его мерцающие глаза и недовольная усмешка.

— Теперь у нас есть куча проблем с Руари, — громко признала она.

— Если у нас и есть какие-то проблемы с Руари, очень хорошо, что это случилось сейчас. Он не сказал ничего после того, как Павек призвал стража, но мы все чувствуем это. Ру несчастлив, и плохо справляется со своим состоянием.

Легкая струйка дыма поднялась от горшочка, и она, как всегда, почувствовала, что эта струйка очень хорошо поддержала ее, даже лучше, чем прикосновение к живому центральному столбу ее дома. Она устала. Настойчивость Павека вместе с отсутствием прогресса сделали его учеником, выкачивающим силы из своего учителя. Кроме того Павек спокойно спал по ночал, а она мучалась над проблемами, которые он принес из Урика. Руари не мог спорить со стражем Квирайта, а она могла и спорила, каждую ночь.

Стражу не было дела до Урика или забот и проблем простого народа. Когда страж узнал о производстве Лага, он был готов уничтожить все кусты зарнеки в Квирайте, и вместе с ними единственный источник Дыхания Рала. Телами верила, что должно быть решение, которое не затронет простой народ. Но она нуждалось в помощи стража, чтобы найти его, а пока этой помощи было не добиться.

Она взглянула на свой чай и на Акашию, которая стояла около центрального столба, на ее лиже были написаны опасения, пыл молодости… и гнев. Акашия сказала, что кто-то вызвал ее. У Телами не было причин сомневаться в ее словах и — как замечательно чай согрел ее изнутри — были веские причины верить в то, что это ее собственное сознание, работавшее над проблемой, пока она спала, вызвало Каши сюда.

— Возьми Павека в свою рощу, Каши. Если это не пройдет, отправь его работать в поля.

* * *

Оставалась еще треть ночи до того, как красное сияние солнца поднимется над восточным горизонтом и Павек начнет свой ежедневный путь в рощу Телами. У Акашии еще была уйма времени взять плащ из своего дома, закутаться в него и усесться на твердую скамью. Отсюда она ясно видела домик своего будущего студента.

К рассвету, когда оплетенная красным плющем дверь открылась и Павек вытащил себя на свежий воздух, она уже промерзла до костей, несмотря на свой плащ, а сомнения изьели всю ее душу. Ее голос отказался повиноваться ей, когда она попыталась позвать его по имени, она попыталась еще раз — без того же успеха. Он остановился около угла своего домика и уставился на нее в ожидании, не собираясь подходить ближе.

— Телами сегодня отдыхает. Я поведу тебя в свою рощу.

Все сомнения и колебания не подготовили ее к хмурому, недовольному выражению, внезапно появившемся на лице Павека. Он сжал губы и насупился.

— Нет необходимости быть таким счастливым.

— Это ты решила? Если Телами устала…

Взмахом руки она оборвала его недовольное брюзжание. — Я держу дверь и для остальных начинающих. Могу подержать ее и для тебя.