Медный король

– Ты его убил, – сказал вдруг сотник Бран. – Человека, который взял тебя из рабов… приблизил к себе.

– Да, – Развияр опустил руки. – А почему я это сделал – я тебе не скажу. Это будет между мной… и властелином.

Бран покачал головой:

– Он любил женщин. И никогда не был падок до мальчиков. Он любил тебя, как сына, а не как любовника, и…

Развияр расхохотался. Это было грубо и, пожалуй, обидно, но он ничего не успел сделать – даже закрыть рот ладонями. Наверное, во всем строении услышали его жутковатый, отрывистый смех, больше похожий на ночной крик какого-нибудь хищника.

Зрачки Брана расширились:

– Ты смеешься?!

– Какое забавное объяснение, – Развияр вытер слезы. – Какая трогательная причина для убийства. Сотник… Ты никогда не сможешь представить, что между нами произошло. И никогда не узнаешь. Извини.

Бран сел на тюфяке. Розовый шрам на его голове налился кровью, Бран неосознанно провел по нему здоровой рукой:

– Парень…

И закашлялся.

* * *

Времени было мало. Бран говорил торопливо, задыхаясь, то и дело потирая шрам. После гибели властелина он на короткое время принял командование на себя, но твердыня шаталась, дрожал пол, стены покрывались трещинами. Ручьи иссякли, началась жажда, а с ней болезни. Рабы и ремесленники, женщины, вольнонаемные бросились кто куда – многие уцелели, некоторых захватили зверуины. От беглецов зверуины узнали о гибели властелина и предприняли еще одну атаку. Они ворвались в замок, Бран сражался у самых ворот. Думал, что умер в бою – но, к несчастью, выжил; его приняли за мертвого. Он очнулся почти через месяц в хижине каких-то пастухов. Они долго жил с этими людьми, которых прежде презирал; силы постепенно возвращались к нему, но правая рука отказывалась повиноваться.

Потом явились охотники из Фер в поисках новых рабов. Он встал на защиту пастухов, которые в своей нужде делились с раненым последним куском сыра. Его опять оглушили и привезли на базар в общей связке, но никто не хотел покупать старого калеку.

– Это возмездие за тот поход… За новую границу, – шептал Бран. – Ты помнишь их головы на пиках? Все, что случилось с ним, и что случилось со мной, – это возмездие за тот поход…

В тесной клети неподвижно стоял спертый воздух. Квадратное окно вместо стекла было затянуто пузырем ракушника; сквозь него нельзя было смотреть на внешний мир, оно цедило свет, как скупую милостыню.

– Кто сейчас в замке? – спросил Развияр.

– Не знаю. Может, кто-то из наших, – Бран болезненно поморщился. – Там ведь ни еды, ни воды…

– Вода вернулась, – не очень твердо сказал Развияр. – Я говорил с одним мародером. Он видел, что водопады обновились.

– Может, в замке еще остался кто-то из наших, – повторил Бран, и его тусклые глаза заблестели. – Ты идешь… туда?

– Да. Я восстановлю замок.

– Возьми меня, – хрипло попросил Бран. – Я знаю… много. Скажу, что знаю.

– Спасибо, – сказал Развияр от души.

* * *

Незадолго до полуночи он стукнул в кованную дверь гостиницы «Синяя волна». Над дверным молотком имелась надпись: «Ночью не открываем», однако Дол-Шерт научил Развияра особой манере стучать.

– Кто там? – послышался испуганный шепот.

– Это я, твоя теща, – сказал Развияр сквозь зубы. – Привет от Нови.

Загрохотали замки и цепи. Дверь приоткрылась.

– Как они? – спросил Развияр у слуги, глядевшего на него с подобострастным ужасом.

– Спят…

По бесшумной каменной лестнице Развияр поднялся на второй этаж. Гостиница была хорошая, добротная, хозяин откупался от Нови регулярно и щедро. О «Синей волне» говорили, что она безопасна даже ночью, и от постояльцев не было отбою.

Для Развияра со спутниками был снят большой номер с камином, с тремя отлично обставленными комнатами. Здесь не было ни пыльных завитушек, ни чужих охотничьих трофеев, ни тяжелых пологов, ни выгоревших декоративных подушек. Гладкое дерево, простая удобная мебель, умывальники, куда по первому же требованию заливали теплую воду. Окна, довольно большие, выходили на улицу: из них отлично было видно, кто явился с парадного хода.

Развияр взял из рук слуги свечку под прозрачным абажуром:

– Спасибо. Спи.

Слуга взял протянутую монетку, поклонился и исчез. Развияр толкнул дверь и оказался в первой из трех комнат. Камин стоял пустой и холодный. Занавески на окне были широко раскрыты, снаружи, с улицы, не доносилось ни звука, не проникало ни лучика.

Развияр прислушался. Из комнаты справа едва слышалось спокойное дыхание.

Он приоткрыл дверь, потихоньку заглянул внутрь. На широкой низкой постели лежал зверуин, вытянувшись во весь огромный рост, свесив нижние лапы. У его мягкого светлого живота лежала, прильнув к нему, Яска; Лукс обнимал ее во сне и руками, и передними лапами. Тонкая простынка укрывала Яскино голое тело до пояса.

Развияр закрыл дверь. Несколько минут ни о чем не думал – только смотрел на комнату, выступавшую из темноты навстречу свечке. Надо задернуть шторы; нельзя, чтобы снаружи видели огонь, это не в обычаях Фер…