Медный король

Запылали мокрые весла, как горят поленья в очаге. Огненная тварь, облепившая своим телом корабль, умирала вместе с ним. Две других, из «Пузана» и «Уховертки», выбрали себе жертвы и разошлись в разные стороны, и сразу же вспыхнули еще два корабля.

– Огонь!

Три стальных трубы снова извергли пламя. Яскин перстень горел, под ее правой ноздрей набухала капелька крови. Летучие сгустки пожара снова обрели форму крылатых тварей, и только тогда до ушей Развияра донесся крик ужаса с далеких кораблей.

* * *

Золотые не знают страха.

Так говорила легенда; под-адмирал Галагар дорого дал бы в этот день, чтобы в ней оказалась хоть капля истины. Увидев, как окутывается пламенем флагман, старый моряк все свои душевные силы употребил на то, чтобы не закричать от ужаса.

Если гибнет адмирал – командование флота переходит к первому под-адмиралу; на плечи Галагара упал сейчас этот бой и этот чудовищный враг, явившийся под черными парусами, вооруженный неслыханным магическим оружием. Люди с горящих кораблей прыгали за борт; Галагар сдавленным голосом велел спускать шлюпки. Может быть, кого-то удастся спасти.

Три черных корабля еще и еще извергали огонь. Нечеловеческая, отвратительная война – убивать огнем на расстоянии; в чьей темной душе могла зародиться подобная мысль, и какова должна быть эта душа?! Преодолевая орущий в ушах страх, Галагар лихорадочно соображал. Если три черных корабля не замолчат сейчас – сражение будет проиграно. Надо заставить их замолчать. Надо заткнуть им огненные пасти.

Над под-флагманом взвились флажки: Галагар отдал единственный возможный приказ и теперь мог только надеяться, что выполнить его – в человеческих силах.

* * *

В трюме «Крыламы» ревел огонь в печах. Люди, не выдерживая страшного жара, менялись каждую минуту возле топки, возле мехов, возле черного стального механизма, с хрустом перемалывающего дымящиеся яйца огневухи. Каждое яйцо было помечено красным росчерком – черная женщина-маг помечала их собственноручно.

Корпус был пропитан желчью двухголовой болотной змеи, предохраняющей от пожара. Кочегары горбились под тяжелыми доспехами, дочерна вылизанными пламенем. Приказы гремели в жестяной трубе, прорываясь сквозь рев печи, эхом отдавались от стен: «Огонь! О-онь!»; тогда шестеро кочегаров вместе налегали на рычаг, и печь испражнялась пламенем в широкую, раскаленную добела трубу.

Угасало пламя, и в трюме на мгновение делалось темно и обморочно тихо. Потом снова скрежетал механизм, перемалывая огневушьи яйца; печь, будто опомнившись, ревела с новой силой, и люди, сменяясь каждую минуту, не знали и не ведали, что происходит наверху.

* * *

Голубое небо затянулось дымом. Развияр стоял, раздувая ноздри, почти как Яска; женщина небрежным движением стерла кровь с губ. Природа огневухи была проста и бесхитростна, как ревущий океан или снежная лавина. Только великий маг мог обуздать ее, расчленить и собрать заново, превратив в безотказное оружие; каждая огненная тварь содержала полтора десятка огневух. Она не боялась воды, была неуязвима и была мертва – у нее не было воли, кроме Яскиной. Женщина стояла на носу «Крыламы», и по ее воле клубы огня обретали форму и убивали флот Золотых корабль за кораблем.

Поднимался ветер, но не попутный, а боковой.

– Зачем?

– Это не мой ветер, – проговорила Яска сквозь зубы. – Я не могу держать все сразу.

– Убрать паруса! – рявкнул Развияр.

– Сбоку, – пробормотал Лукс.

Золотые парусники-треуголки ловили ветер, прорываясь по флангу, приближаясь с невиданной скоростью. Развияр знал этот тип кораблей – на них обычно ходили пираты.

– Стой, – Развияр схватил Яску за холодное запястье. – Не жги. Ветер. Накроет нас.

– Шуу, – выругался Лукс.

– Арбалетчики – к борту! К бою готовьсь!

Яскины глаза сузились. Боковой ветер стал стихать, но «треуголки» лихорадочно ударили веслами и, разрывая волну, достигли «Крыламы». В истыканный стрелами борт вонзились абордажные крюки. Развияр вскочил на спину Лукса, чувствуя отрешенную радость: наконец-то честный бой.

– Жги тех, – велел он Яске. – Этих удержим.

Золотые посыпались на палубу с высокого борта «треуголки». Будто в насмешку над врагом, они были обнажены до пояса – демонстративно бесстрашные, нечувствительные к ранам и боли. Их короткие золотые волосы были похожи на оперение стрел.

У Развияра тонко, жалобно звенело в ушах. Он полагал, что смуглая кожа Золотых окажется такой же прочной, как стальные латы. Но это была человеческая плоть. Всего лишь.

Тем временем подошли корабли эскадры под синими, красно-зелеными, желто-голубыми парусами. Их команды в ужасе глядели на огненных тварей и на догорающие вражеские корабли, но времени на ужас в бою не отведено. Снова началась стрельба. Загрохотали катапульты, перебрасывая с борта на борт каменные шипастые ядра. Треща, валились мачты вместе с закрепленным на них такелажем.

* * *

Морской хапун смотрел вверх сквозь толщу воды. Обычный корабль был слишком крупной добычей – хапун не умел разинуть пасть так широко. Сегодня кораблей было много, невообразимо много, и у их бортов барахтались люди.