Медный кувшин

— Значит, вы были в этой бутыли? — сказал Гораций мягко. — Как странно! — Он начал понимать, что имеет дело с помешанным азиатом, к которому надо было найти какой-то подход. К счастью, он оказался не опасным, хотя, бесспорно, был эксцентричен. Его густые волосы свисали в беспорядке из-под высокой чалмы на щеки ровного, бледно-ревенного цвета, седая борода падала тремя жидкими прядями, а продолговатые узкие глаза цвета опала, были широко расставлены слегка под углом, в них отражалось любопытное сочетание лукавства и детской простоты.

— Ты сомневаешься, что я говорю истину? Говорю тебе, что я провел бессчетные столетия в этом проклятом сосуде! Сколько времени, я и сам не знаю, ибо его нельзя исчислить.

— Я бы не подумал, судя по вашей наружности, что вы так долго пробыли в бутыли, — вежливо сказал Гораций. — Но, конечно, вам уже нужна перемена… Могу я спросить пас, если это вам не покажется нескромным, как вы попали в такое ужасное и неудобное положение? Хотя вы, вероятно, уже забыли за это время.

— Забыл?! — воскликнул тот и красноватый огонек сверкнул в его опаловых глазах. — Мудро было написано: «Пусть тот, кто ищет забвения, оказывает благодеяния, но память об оскорблении будет жить вечно». Я не забываю ни благодеяний, ни оскорблений.

«Старый джентльмен, познавший горе, — подумал Вентимор. — И в придачу сумасшедший. Приятная личность для сожительства в одном доме!»

— Знай, о ты, лучший из людей, — продолжал незнакомец, — что тот, кто говорит теперь с тобой, есть Факраш-эль-Аамаш, один из Зеленых джиннов. И я жил во Дворце Горы Облаков над городом Вавилоном, Саду Ирема, о котором ты, без сомнения, знаешь понаслышке.

— Кажется, слыхал, — сказал Гораций, как будто это есть адрес, данный в адресном столе. — Восхитительное детство!

— У меня была родственница, Бидия-эль-Джемаль, которая обладала несравненной красотой и многообразными совершенствами. И так как она, хотя и джиннья, принадлежала к числу верных, то я отправил послов к Сулейману Великому, сыну Дауда, которому предложил ее в супруги. Но некий Джарджа-рис, сын Реджмуса, сына Ибрагима — да будет он проклят навеки! — благосклонно отнесся к девице и, тайно пойдя к Сулейману, убедил его, что я готовлю царю коварную западню на его погибель.

— А вы, конечно, даже и не помышляли ни о чем подобном? — спросил Вентимор.

— Ядовитый язык самые благородные побуждения может сделать грязными, — был уклончивый ответ. — Таким образом случилось, что Сулейман — мир ему! — внял голосу Джарджариса и отказался от девушки. Более того, он повелел схватить меня, заключить в медный сосуд и бросить в море Эль-Каркар, чтобы я там оставался до Дня Страшного Суда.

— Нехорошо! В самом деле, как нехорошо! — пробормотал Гораций тоном, которым надеялся выразить сочувствие.

— Но ныне, благодаря тебе, о потомок благородных предков и добросердечный человек, мое освобождение свершилось. И прослужи я тебе тысячу лет, ни на что иное не глядя, то и таким образом я не расплатился бы с тобой, потому что все это было бы ничтожно в сравнении с твоими заслугами!

— Пожалуйста!.. Не стоит благодарности! — сказал Гораций. — Я бесконечно рад, что был полезен вам.

— В небесах, на воздушных страницах, начертано: «Кто делает добро, получит равную отплату». Разве я не Эфрит из джиннов? Итак, проси — и тебе будет дано.

«Бедный старичок! — думал Гораций. — Его голова сильно не в порядке. Теперь он вскоре захочет поднести подарок, и мне, конечно, нельзя будет принять его».

— Дорогой г. Факраш, — сказал он вслух. — Я ничего не сделал, ровно ничего, но если бы даже и сделал, то никак не могу брать плату за это.

— Каково твое имя и призвание?

— Я должен был отрекомендоваться раньше… Позвольте вручить вам мою карточку. — И Вентимор протянул ему карточку, которую тот взял и спрятал за пояс. — Это — адрес моей конторы. Я — архитектор… если вы имеет представление, что это такое. Это человек, который строит дома и церкви… мечети, знаете ли… в сущности, все, что только ему закажут.

— Воистину полезное призвание… За него платят чистым золотом.

— Что касается меня, — признался Гораций, — то платы еще не видывал. Другими словами: мне никогда не платили, потому что у меня еще не было заказчиков.

— Что это за заказчики, о которых ты говоришь?

— Ах, ну, какой-нибудь богатый купец, который хочет построить себе дом и не очень смотрит на расходы. Здесь их великое множество, только мне-то они никак не попадаются.

— Дай мне некоторый срок, и, если это возможно, я доставлю тебе такого заказчика.

Гораций невольно подумал, что рекомендация подобного субъекта вряд ли может иметь вес, но так как бедный старик, очевидно, считал себя в долгу и хотел расквитаться, то было бы не любезно окатить его холодной водой в награду за доброе намерение.