Медный лук

— А Кемуил с тобой ходит?

— Нет, только не он, — расхохотался Иоиль.

— Один раз я его уговорил сходить. Он просто в ужас пришел. Совсем, как отец. Со мной Така ходит. Она… Слушай, я совсем забыл про Таку! Ну, она, небось, сердится!

Но в кузнице девочки не было. Двое юношей нерешительно застыли в дверях. И тут из жилой части дома донеслось неясное бормотание голосов. Не может быть… Веселый, звонкий смех — Така.

— Подожди здесь, — велел Даниил.

В жилой комнате никого не оказалось, а в маленьком садике на скамейке бок о бок сидели две девушки.

— Даниил! — закричала Лия, заметив брата. — Така пришла меня навестить!

Даниилу только и оставалось, что обескуражено таращиться то на одну, то на другую.

— Как… ты? — заикался он, но тут поймал взгляд Мальтаки.

«Пожалуйста, не порти хорошее дело», — явственно говорили ее глаза.

Даниил совсем растерялся и чувствовал себя ужасно глупо. Как же она этого добилась? За десять лет никому, ни соседям, ни старым друзьям, не довелось увидеть Лииного лица.

— Мы чудесно провели время, — Мальтака говорила, словно бывала здесь чуть ли не каждый день. — Лия мне показала свои овощи. Я и не заметила, как два часа пролетели. Нам столько всего нужно было обсудить.

Две девочки — такие разные!

— И о чем же вы разговаривали? — невольно вырвалось у Даниила.

В глазах Таки заплясал лукавый огонек:

— О тебе.

У Даниила даже уши побагровели. Он понимал — ему в жизни не узнать, как ей это удалось.

Девушки — странные создания. Никогда он их не поймет. Но до чего же изменилось лицо Лии. Сестра по-прежнему бледна и хрупка, особенно рядом с яркой красотой Мальтаки, но улыбка так напоминает мамину… У Даниила комок застрял в горле.

Иоиль, сгорая от нетерпения, шагнул в жилую комнату. Нет, чуда не произошло. Только завидев юношу, Лия сжалась от страха, лицо посерело. Така махнула брату рукой — уходи.

— Нам с братом пора домой, — ласково сказала она. — Но я скоро приду. Ты ведь меня не забудешь, Лия?

Не отвечая, Лия только ниже клонит голову. Складки покрывала, заслоняющего лицо, подрагивают.

— А это, чтобы ты меня почаще вспоминала, — Така отстегнула висящую на поясе зеленую сумку и нежным движением опустила Лии на колени. Золотые нити сверкнули в лучах закатного солнца. — Господь да пребудет с тобой.

Не дожидаясь ответа, прошла мимо Даниила обратно в кузню — так быстро, что он не успел ни остановить ее, ни поблагодарить. Даниил стоял и смотрел на сестру. Увидел, как из-под покрывала показался маленький пальчик, чуть дотронулся до зеленого бока сумки, следуя узору алых, голубых и пурпурных нитей — вдруг исчезнут, если надавить посильнее. В первый раз в жизни у Лии в руках такая красота.

После прихода Таки Даниил увидел сестру другими глазами. И ему вдруг стало ужасно стыдно. Весь день она сидит, согнувшись, над ткацким станком, красивую ткань получит богатая женщина, а сестра ходит в линялых, бесформенных обносках. Наутро он достал с полки кувшин, где хранил заработанные деньги, пересчитал горстку монет и отправился на рынок.

На рынке царила страшная суматоха, да, мужчины правильно делают, что не показываются тут. Ткачихи разложили материю, вокруг толпятся женщины, болтают, не умолкая, — стайка воробьев, да и только. Трогают алые и пурпурные ткани, торгуются визгливыми голосами, в чем-то обвиняют друг друга. Чтобы подойти поближе, не обращая внимания на насмешливые взгляды, Даниилу понадобилось все его мужество. Наконец он нашел то, что хотел — гладкое хлопковое полотно цвета свежей голубизны лепестков кетцы.

— Сколько стоит? — рявкнул юноша.

Девушка с золотыми сережками в ушах пристально взглянула на него:

— Голубую краску достать трудно. Два сикля[57].

Он понимал — она просит слишком много, но откуда ему знать, сколько надо? Да и не будет он торговаться. Даниил заплатил, проклиная себя за нерешительность, особенно когда увидел — она обрадовалась, мочи нет.

— Нитки? — он следил, как девушка ищет подходящую нить. — А иголка у тебя есть?

Торговка рассмеялась:

— Иголок я не продаю. Уж, верно, у твоей жены есть иголки.

Он ничего не ответил, но покрасневшие щеки юноши снова заставили девушку расхохотаться.

— Подарок? Тогда понятно. Подожди, сейчас найду. Вот, бери одну из моих. Я с тебя денег не возьму, — попыталась она загладить свою вину — уж больно много заработала на покупке.

Даниил взял сверток и зашагал прочь, щеки и уши по-прежнему пылали.

Лия поверить не могла — полотно для нее! Одно только прикосновение к гладкой, нежной ткани доставляло ей такое удовольствие, что Даниил страшился начать разговор о шитье платья. Он выждал два дня и только тогда достал нитки и иголку. Лия наблюдала за его неуклюжими попытками вдеть нитку в иголку и вдруг так неудержимо расхохоталась, что иголка выпала у него из пальцев. Он и не знал, что сестра умеет смеяться! Смех умолк, как только он поднял голову и взглянул на нее.

— Даниил! Ты держишь иголку как кузнечный молот. Дай ее мне.

— А ты умеешь шить? — удивился он.

— Всякий умеет шить. Даниил, ты не рассердишься, если я сошью себе платье из этого полотна?