Медный лук

Слышим, женщины рыдают и флейты погребальные, тут и в толпе женщины заплакали, жалко ведь, а Иисус обернулся и говорит: «Не плачьте, она не умерла, но спит». Мы не знали, что и думать. А женщины у дверей — и рыдают, и смеются над ним… Тут Иисус одним жестом остановил толпу и позвал с собой только Симона да Иоанна с Иаковом, эти трое всегда с ним ходят. И они вместе вошли в дом. А плакальщицы из дома выбежали, сердитые, испуганные, их Иаир вытолкал и дверь запер.

На этом месте Лия всегда повторяла:

— Жалко, что ты в дом не попал.

— Не мог я, и никто другой тоже, только эти трое. От них мы и узнали потом, как дело было. Они рассказывали — девочка лежит на постели, прямо клянутся, что мертвая. Но Иисус ни на минутку не помедлил, подошел к постели, наклонился и заговорил.

— И что, — шепчет завороженная Лия, — что он ей сказал?

— Он сказал: «Девица, встань!» Будто она спит и пора просыпаться. И она проснулась, встала и пошла. — И тогда Иисус сказал: «Дайте ей есть». А сам сразу вышел, отец с матерью и рта раскрыть не успели. А когда мы его увидали — уже на улице, никто ни одного вопроса не задал, не решился — такое у него было лицо. Не знаю точно, как сказать, словно больше сил не осталось — ну, совсем никаких. Симон и Иоанн уже знают, когда он такой, надо сразу его вести домой, в такие дни все понимают, лучше оставить их в покое[61].

— А девочка, она поправилась, да?

— Да. Я потом ее на улице видел — с отцом. Даже не догадаешься, что болела.

— А она хорошенькая?

— Да, — отвечал обычно Даниил, пусть будет так, если Лии хочется, но на самом деле он и не заметил — хорошенькая или нет.

— Да, — бывало, вздохнет Лия, — конечно, хорошенькая, как иначе. И, должно быть, счастливая.

Даниилу уже невмочь пересказывать одну и ту же историю в сотый раз. Сперва он тоже был в полном восторге, но потом пришло недоумение. Ну случилось такое небывалое дело, и вроде бы ничего не изменилось. Многие говорили, что Иаир предлагал Иисусу хорошие деньги, но тот отказался. Даниил никак не мог взять в толк почему — столько народу приходится кормить каждый вечер, а у Иаира денег немерено. Да и сам Иисус велел никому об этом не рассказывать. Кое-кто из учеников ворчал, недовольный. Симон вот, который входил в дом вместе с учителем, вообще ни словечка не вымолвил. Даниил заметил, Симон теперь редко рыбачит в лодке, старается все время быть поближе к Иисусу, куда тот ни пойдет. Рыбак с того дня будто решил охранять учителя, следить, чтобы толпа не слишком напирала, а стоило Иисусу заговорить, то и вовсе глаз с него не спускал.

Однажды, когда Даниил кончил рассказывать, Лия молчала долго-долго, а потом наконец задала вопрос:

— Думаешь, Иисус когда-нибудь придет к нам в селение?

— Однажды приходил, может, и еще придет.

— А если он придет, много народу соберется?

— Куда он ни пойдет, везде большая толпа.

— Большая, как в тот день, когда мы переехали в новый дом?

— Ты думаешь, это много народу? Нет, тут была лишь горстка соседей. Когда Иисус говорит, люди приходят сотнями.

— И женщины тоже?

— Конечно.

— В толпе все тесно стоят? И толкаются?

— Бывает, еле устоишь на своих двоих.

Она снова надолго замолчала, он уже решил, на сегодня все, но тут последовал еще один вопрос:

— А дети тоже приходят?

— Да, конечно, и дети тоже.

— А детей обижают?

— Конечно, нет. Как тебе такое в голову пришло?

— Иисус ведь не даст обижать детей?

— Он даже не разрешает их прогонять, когда они безобразничают. Он всегда с ними разговаривает, знакомится, слушает, как они болтают свои глупости. Иногда люди на него за это злятся — подумаешь, дети, экая важность, а он, выходит, думает иначе[62].

Она снова умолкла, и на этот раз уже Даниил задал вопрос, тихо, осторожно:

— Если он придет, пойдешь со мной на него посмотреть?

Лия не ответила, склонила голову, спрятала лицо в покрывале.

Как же она все-таки изменилась, с заново родившейся надеждой глядел на сестру Даниил. Наверно, тут дело в Мальтаке. Теперь Така навещает их часто, приходит из города вместе с Иоилем и, покуда друзья уходят на встречу в дозорной башне, остается с Лией. Каждый раз она приносит маленький подарочек, луковицы лилий — посадить в садике, крошечный алавастровый[63] сосуд с благовониями, моток алой пряжи. Лие, с помощью Таки, открылся целый новый мир.