Медный всадник

– Ужасно высоко, – пробурчала Татьяна, гадая, почему он выглядит таким счастливым. – Но я не боюсь высоты. И мое лицо почти на одном уровне с твоим. Кажется, мне это нравится. Подвинься ближе, солдатик.

Александр раздвинул ей ноги и встал между ними. Они посмотрели друг другу в глаза и поцеловались. Он сунул руку под ее юбку и провел ладонью от талии до бедер. На ней не было трусиков. Довольно прищелкнув языком, он стал играть с ней. Когда голова Татьяны откинулась, Александр стащил с себя трусы.

– Скажи, Татьяша, – пробормотал он, вторгаясь в нее, – я достаточно близко?

– Наверное, – выдавила она, хватаясь за край столешницы.

Подняв ее бедра, он стал двигаться. Она выгнулась, и он одним движением стащил сарафан до талии и припал к соскам.

– Я хочу чувствовать прикосновение твоих влажных горошинок к моей груди, – потребовал он. – Хватайся за шею.

Она не подняла рук. Не смогла.

– Хватайся, – повторил он, увеличивая темп. – Ты все еще считаешь, что стол слишком высок?

У нее не было сил ответить.

– Я так и думал, – кивнул Александр, прижимая ее к себе. – Похоже, высота в самый раз… не правда ли, моя нетерпеливая жена? Не правда ли…

После, когда он стоял перед ней, мокрый, задыхающийся, Татьяна, тоже мокрая и задыхающаяся, поцеловала его потную шею и спросила:

– Скажи, ты сделал его специально для этого?

– Собственно говоря, не только, – хмыкнул Александр, припав к фляжке и выливая остаток воды на ее грудь и лицо. – На нем можно сажать картошку.

– Но у нас нет картошки, – смеясь, посетовала Татьяна.

– Какая жалость!

– Шура, ты прав, кухонный стол просто идеален! Наконец-то у меня есть где месить тесто! – объявила Татьяна, обсыпая мукой руки.

Дрожжевое тесто подошло, и она собиралась испечь пирог с капустой.

Александр сидел на столешнице, болтая ногами.

– Татьяна, не пытайся сменить тему! Ты в самом деле считаешь, что Петр Великий не должен был строить Ленинград и реформировать Россию?

– Я так не говорила. Осторожнее, ты выпачкался в муке. Так думал Пушкин. Пушкин в «Медном всаднике» высказал два мнения на этот счет.

– Долго будет печься твой пирог? – осведомился Александр, не сдвинувшись ни на йоту и припудривая мукой нос Татьяны. – И у Пушкина вовсе не было двух мнений по этому поводу. Идея «Медного всадника» в том, что Россию было необходимо ввести в новый мир, пусть даже и насильно.

– Пушкин считал, что Ленинград был построен ценой огромных жертв. И прекрати швыряться мукой, – добавила она, бросив в него целую горсть муки. – Знаешь ведь, что проиграешь и добром это не кончится. Пирог будет готов через сорок пять минут.

– Да, после того как ты сунешь его в печь.

Александр, не сводя взгляда с Татьяны, отряхнулся.

– Вспомни, что пишет Пушкин:

О, мощный властелин судьбы!
Не так ли ты над самой бездной,
На высоте, уздой железной
Россию поднял на дыбы?

– Шура, подвинься же немного, – потребовала Татьяна, вынимая скалку. – Пушкин также писал:

В опасный путь средь бурных вод
Его пустились генералы
Спасать и страхом обуялый
И дома тонущий народ.

– Страхом обуялый, Шура. Вот что я имею в виду под двойственностью. Люди не хотели ни спасения, ни реформ. Так думал Пушкин.

Александр по-прежнему не шевелился, упираясь бедром в скалку.

– Таня, но это город, равного которому нет, не было и не будет. Там, где раньше простирались болота, возникла цивилизация!

– Перестань толкать скалку! И скажи это пушкинскому Евгению, лишившемуся рассудка. И заодно – Параше, которая утонула!

– Евгений был слаб. Да и Параша – тоже. Что-то я не вижу памятника, возведенного в их честь!

Он продолжал подталкивать скалку бедром.

– Может быть. Но ты же не отрицаешь, что сам Пушкин был двойствен? Недаром он спрашивает, не слишком ли велика цена, заплаченная за строительство этого города, возведенного, между прочим, на человеческих костях!

– Отрицаю, – упрямо настаивал Александр. – Не думаю, что он был двойствен! Кстати, в этом пироге ожидается начинка или ты сунешь в печь одно только тесто?

Татьяна бросила раскатывать тесто и подбоченилась:

– Шура, как ты можешь такое говорить?

– А что я говорю? Начинки-то нет!

Она легонько ткнула его в ногу скалкой.

– Пойди принеси сковороду. Как ты можешь говорить, что он не двойствен? Послушай, что пишет Пушкин! Да в этом смысл всей поэмы!

И, озарен луною бледной,
Простерши руку в вышине,
За ним несется Всадник Медный
На звонко-скачущем коне.

– Заметь, конец поэмы резко отличается от начала, где воспеваются великолепные гранитные парапеты, золоченые шпили, белые ночи и Летний сад.

Ее сердце на миг сжалось при упоминании Летнего сада. Они улыбнулись друг другу.