Медный всадник - Это ВАМ не Медный змий...

Выход в пустыню и Дар Небесный — манна — и были такого рода снятием груза житейских проблем с психики целого племени. Год и один месяц (Числа, 1:1) — срок вполне достаточный, чтобы воспринять основы нового знания о Мироздании и роли человека в нём, о предназначении каждого человека в жизни всего человечества, и чтобы переосмыслить свои собственные прошлое и намерения на будущее. Без бремени житейской суеты за срок около года вполне можно целенаправленно свершить свое нравственное и этическое преображение. Бог не возлагает на людей невозможного, и определенно по истечении этого срока евреям был предложен Исход из пустыни для осуществления миссии распространения Торы, но они сами пошли на поводу у подстрекателей и отказались от предложенного им Свыше.

И только после этого их отказа жизнь в пустыне превратилась для них в кочевой концлагерь:

· полная изоляция от общения с другими культурами;

· одуряющее воздействие безделья;

· одуряющее воздействие пропаганды от рождения идей расовой исключительности и вседозволенности по отношению к другим народам.

И по завершении психообработки в кочевом концлагере, на выходе из него, — племя-биоробот — инструмент агрессии, с запрограммированной нравственностью и пониманием добра и зла, отличающими его во всех своих классовых группах от остального человечества.

Еще недавно осознать все это казалось для еврея невозможным: признать тысячелетнюю зависимость от древнеегипетского жречества; увидеть себя орудием его глобальной экспансии? — нет, это невозможно для рассудка, порабощенного столь изощренными, как было показано выше, методами. Однако, в условиях смены логики социального поведения оказывается не все так безнадежно:

Озарена последняя дорога

Внезапной неразгаданной весной.

И бог Амон, кочующий с Востока,

На Западе прощается со мной.

И вижу я, что этот день последний.

Последний день. Совсем последний день.

Жрец надевает кожаный передник

И в царство снов мою уносит тень.

Да, я умру, узнав себя впервые,

Не выдержав прощального луча.

Промчатся колесницы боевые

Колесами палящими стуча.

Амон с Атоном встретятся в зените,

И будет надпись о великом зле:

“Когда-нибудь и вы в любви сгорите,

Любовь свою не встретив на земле”.

Это признание все того же В.Шали в “Девятом монологе неизвестного юноши из Фив”. Оно как бы подводит итог первому этапу самоликвидации племени биороботов, о котором еще раньше не менее откровенно, чем В.Шали поведал нам другой, более известный еврей Владимир Леви (возможно, сам левит), автор таких популярных в свое время книг по вопросам психологии и аутотренинга, как “Искусство быть собой”, “Разговор в письмах”, “Нестандартный ребенок”, “Везет же людям…”:

Sapiens [57]

Я есмь

не знающий последствий

слепорожденный инструмент,

машина безымянных бедствий,

фантом бессовестных легенд.

Поступок — бешеная птица,

Слова — отравленная снедь [58].

Нельзя, нельзя остановиться,

а пробудиться — это смерть.

Я есмь

сознание. Как только

уразумею, что творю,

взлечу в хохочущих осколках

и в адском пламени сгорю.

Я есмь

огонь вселенской муки,

пожар последнего стыда.

Мои обугленные руки

построят ваши города.

Но разве не об этом же в “Медном Всаднике”?

И, полон сумрачной заботы,

Все ходит, ходит он кругом,

Толкует громко сам с собою -

И вдруг, ударя в лоб рукою,

Захохотал.

Евгений сходит с ума. Это событие знаменует завершение неосознаваемой и искусственно навязанной еврйству миссии по поддержанию устойчивости толпо-”элитарной” пирамиды. Но в то же время оно означает и начало первого этапа самоликвидации самой древней мафии. Так что Владимиры Шали и Леви — все тот же Евгений из “Медного Всадника”, но уже конца ХХ века.

Глава 3. Багряницей уже прикрыто было зло

Много было интерпретаторов текста поэмы, пытавшихся отождествить Евгения то с декабристами, а то и с самим Пушкиным. Но ведь все они прекрасно знали, что не случайно во время работы над “Медным Всадником”, т.е. в ноябре 1833 г., словно предвидя подобные попытки, поэт писал:

Не дай мне бог сойти с ума,

Нет, легче посох и сума.

Для человека, лишенного рассудка, реальный мир представляется в искаженном свете и сон разума сам порождает чудовищ. Пушкин этот момент обыграл очень тонко. Еще раз напомним, что Евгений “сонны очи наконец закрыл” перед рассветом, когда “редела мгла ненастной ночи”. В ноябре в Петербурге ночи длинные, а “бледный день уж настает” довольно поздно и, по нашему мнению, первая встреча с “Медным Всадником”, видение потопа, поиски ворот, дома и само умопомешательство — все это происходит с Евгением в грезах во сне, хотя прямо об этом не сказано: просто в первой части нет упоминания о пробуждении. Кто-то может возразить, что подобное умолчание можно с таким же успехом понимать как не оглашенную информацию о пробуждении.

В связи с этим мы хотели бы здесь пояснить, что одной из сторон информационной полноты в объективной реальности является принцип дополнительности информации. На принципе дополнительности информации построена вся дискретная логика, но она — лишь частичное его выражение.