«Медовая ловушка». История трех предательств

…Неславянской внешности господин стоял посреди улицы с приспущенными окровавленными штанами, слезно умоляя оградить его от посягательств сумасшедшей и оказать медицинскую помощь. Он уже не обращал внимания на «Эдиту». Совершенно нагая, она одной рукой вытирала перепачканные кровью губы, а второй обнимала корчившегося от боли «партнёра» и ласково приговаривала:

– Ну с кем не бывает, Тосио-сан… Сегодня не смог – не беда, завтра всё у тебя получится!

Лихих наездников доставили на 2-ю Фрунзенскую улицу в 107-е отделении милиции.

Миядзаки предъявил свою аккредитационную карточку дипломата и потребовал вызвать консула. Заявил, что на него совершено разбойное нападение.

– Как то есть нападение? – возмутился дежурный лейтенант. – Вы что, господин Мудазаки, хотите сказать, что наши женщины вот так вот, среди бела дня, в центре Москвы бросаются на дипломатов?! Может, они ещё и сами раздеваются?! – с этими словами милиционер указал на «Эдиту», которая, подбоченившись, стояла в одних туфлях посредине дежурной комнаты.

– Да-да, именно так! Я не знать этот женщина, я первый раз видеть её…

– Нет, вы только полюбуйтесь на этого негодяя! – закричала агентесса. – Позавчера он обещал жениться на мне, назначил свидание, а теперь, когда ему не удалось меня прилюдно изнасиловать, он уже меня не знает! Это что ж такое творится в Москве, товарищ лейтенант?!

Женщина щёлкнула замком «случайно» оказавшейся при ней сумочки и швырнула на стол две фотографии. Это были фотографии, сделанные во время приема в посольстве скрытой камерой карповским технарём. Прижавшись друг к другу, улыбающиеся Миядзаки и «Эдита» свели бокалы, наполненные пенящимся шампанским. Снимки были маленького формата, окружающих не было видно, создавалось впечатление, что двое влюбленных увлеченно воркуют, даже не замечая присутствия фотографа…

– И вы, господин дипломат, после этого утверждаете, что впервые видите эту гражданку?! Не ожидал, не ожидал я от вас такого… Будем составлять протокол!

Миядзаки всё понял: плутни русской контрразведки.

С мольбой в глазах поверженного гладиатора он забился в угол и до приезда консула не проронил ни звука.

Через день он улетел из Москвы, но не потому, что японскому послу МИД СССР заявил решительный протест по поводу инцидента – ему предстояла серьёзная операция по оживлению бесчувственного органа.

Неизвестно, какие аргументы контрразведчик представил в своё оправдание начальству, но в Союз он больше не вернулся.

Не последнюю роль в компрометации псевдодипломата сыграли и фотографии, сделанные репортером из «МК». Вместе с мидовским протестом они были вручены послу Японии в Москве.

Козлов торжествовал: «Карфаген пал – с ненавистным разведчиком покончено навсегда, за “аморалку” он выдворен из СССР!»

Иллюстрации

1975 год. Александр Огородник. Белый, пушистый. И завербованный…

Универсальное средство от шпионажа и перебежчиков…

Личное оружие Огородника. Рядом с пистолетом авторучка, стреляющая боевым патроном Карманный фонарь китайского производства с контейнером в виде батарейки «Марс»

Пилар Суарес Баркала – наживка «медовой ловушки» для Огородника (кадр оперативной съемки)

Задержание Марты Петерсон, связника «Тригона», 15 июля 1977 г.

Поверх белого платья она, находясь в кинотеатре «Россия», надела черный брючный костюм

«Начинка» Марты Петерсон при выходе на тайниковую операцию с «Тригоном» на Краснохолмском мосту. 15 июля 1977 г.

М. Петерсон на Лубянке после задержания на Краснохолмском мосту

Консул США в Москве господин Гросс перед контейнером для Огородника. Часы у консула и на правой, и на левой руке – вероятно, в одних из них спрятано записывающее устройство

Содержимое контейнера, предназначенного для Огородника: драгоценности, деньги, микропленки, спецупаковка с ядом