Медовые яблоки (СИ)

Не было ничего веселого в дожде, который закрывал обзор и барабанил по крыше с грохотом, конкурировать с которым мог только гром… бум… бум… по вздрагивающим плечам… бум… бум… по ладошкам, которые прикрывают личико в испуге.

— Лиза, ты чего? Я бы не повез тебя, если бы это было опасно. Ну?

Не повез бы… Урод… блять… блять… блять… если там, ниже, сейчас размоет, то… блять, жопа, не развернуться обратно, не проехать вниз… СУКА!

— Слышала, что когда гром гремит, это Илья пророк на колеснице по небу катится?

— Что?

— Походу, сломалась у него колесница. Слышишь, ступичный подшипник хрустит?

Бум… бум… бум… по нервам Андрея.

Нельзя быстрее… нельзя наперегонки с водой… блять… надо быстрей… сейчас еще поворот и газ… подшипник, блять, в мозгах у себя подшипник смени…

В одночасье ставший темным воздух взрывался вспышками молнии, яркой, освещающей горы, сосны, скалы, синие глаза, адреналин, который стремился по венам Андрея, останавливаясь в пальцах рук, которые сжимают руль, словно это может помочь.

Все… один поворот и газ… Один Блять Поворот.

Есть… Газу… к черту… тут проеду.

На максимально возможной скорости, одним поворотом руля, едва ли не снеся сначала ограду, потом навес, машина остановилась у старого дедова дома.

Адреналин не сразу дает отпустить руль.

Просто дыши…… все…… все…… при любом раскладе… все…уже Не Опасно…

Какая-то неведомая сила придавливает Андрея к земле, когда он, выдернув из машины Лизу, не беспокоясь о холодном пронизывающем ветре и дожде, что стекает сейчас по щекам Андрея, утыкается в живот девушки, чувствуя на губах… соль?

Какая-то невероятно гремучая, взрывоопасная, ядовитая смесь несется по артериям Андрея, смешиваясь с острым запахом яблок и соли на губах, заставляет его поднять девушку одним рывком и, кажется, в следующее мгновение оказаться в холодном доме, на диване, потому что не дойти до спальни.

Какое-то непередаваемо острое желание, на грани с похотью, на грани с религиозной экзальтацией, срывает кружева и, попросту задрав платье, заставляет Андрея войти сразу, на всю длину, отдавая дань своему желанию, своей силе и страсти, прижимая руки девушки в подушке, шепча неразборчивое «не шевелись».

Какая-то сладкая, дремотная нега несет ноги Андрея в горячий душ, где он отогревает Лизу не только водой…

Какая-то медовая истома со вкусом яблок кружится вокруг огромной кровати, под жаркий шепот, под поцелуи почти до крови, а потом снова невесомые, под поглаживания и стоны… когда за окном барабанит и барабанит дождь.

Идеальный дом…

Стон

Идеальная веснушка…

Вход

Идеальная Лиза…..

Выход

Через двенадцать часов Андрей сидел на заднем сиденье своего автомобиля на стоянке в аэропорту, держа на руках Лизу, которая плакала, казалось, уже вечность, и ровно ту же вечность Андрей пытался найти нужные слова, правильные, чтобы стало легче, чтобы отпустило, чтобы не плакала…

— Лиза… маленькая, это просто лето. Все заканчивается, и лето закончилось. Послушай, у тебя много впереди и лет, и зим… просто лето, Лиза… Ты закончишь школу… поступишь в свой университет, а то и Гонконг… там красиво, Лиза, там много красивых видов, много увидишь… Лиза…

— Ты говоришь неправильные вещи!

— Маленькая… какие правильные?

Я скажу все, что угодно… сейчас…… потом…… всегда…

— Обмани меня…

— Хорошо… как?

— Скажи, что люююбишь меня, — всхлип, слезы.

Если бы я обманывал тебя… Лиза… станет тебе легче, маленькая… от этого…

— Я не говорил? Какое непростительное упущение, смотри на меня, посмотри мне в глаза, — захватив лицо девушки в мягкий плен ладоней, смотря в синие глаза. — Лиза, я люблю тебя. Очень сильно. Очень. Я Люблю Тебя.

— Это было на самом деле? Не в шутку?

— Нет, Лиза. Не в шутку. Все было не в шутку. Я Люблю Тебя, — срываясь, будто поперхнувшись, — Люблю…..

Люблю… Люблю…

— И я…

Я знаю…

— Вот и хорошо, пойдем, времени уже не осталось.

Перед посадкой, уже в аэропорту.

И снова слезы и вцепившееся руки, которые сейчас трясутся, когда Лиза в каком-то изнеможении стекает к ногам Андрея.

Господи… маленькая… ну должны же быть слова! Что-то должно быть…что-то я должен сказать… уговорить…

— Смотри на меня. Слушай. Смотришь? Не плачь. Внимательно слушай… Твой отъезд сейчас — это лужа. Просто грязная, круглая лужа посредине альпийского луга. Неинтересная лужа. Дурацкая лужа. Но подумай, сколько ты увидишь всего… Подумай, представь… Иногда лужа не имеет значение… Может, надо дойти до этой лужи, может, надо обойти эту лужу, чтобы увидеть многое… Вот это имеет значение… а не лужа.

Подумай. Целый мир, где много света, цвета… неба… не надо думать о луже, подумай о том, что вокруг… Хорошо? — целуя. — Хорошо, маленькая? — осыпая лицо невесомыми поцелуями, — просто лужа и целый мир.

— Хорошо… — кажется, не плача.

— И… сделаешь для меня кое что, маленькая? Когда построишь свой идеальный дом, пришли мне фотографию, ладно? — подмигивая.

— Хорошо, — уже улыбаясь.

Отлегло… только больше не плачь…

— И… Андрей, это тебе, — протягивая альбом для рисования на пружинах, — тут… потом посмотришь.