Медовый капкан для «Джоконды»

– А, этот! – поморщился Ага. – Это фото приятеля Мустафы, Антуана Бокассы, сына императора Центральноафриканской империи… На фото имеется даже его дарственная надпись… Было время, когда он почти каждый вечер заходил ко мне. Да не один, а с такими дивами, что закачаешься! Все, как одна, фотомодели – ноги от ушей, широченные бедра, грудь шестого размера. Деньгами сорил бессчетно, как семенами для голубей. Но больше всего меня поразило, что он ни разу не притронулся ни к одному из моих фирменных блюд, то есть вообще никакой еды для себя не заказывал! Для подружек – да, брал всякие деликатесы, но сам ничего не ел, а ведь кухня у меня – дай-дай, такую в Париже надо еще поискать… Да ты и сам убедился, или я не прав?

– Прав, конечно, прав! Продолжай! – Аристотель придвинулся поближе к собеседнику.

– На чем я остановился? А, ну да, конечно! Антуан ничего у меня не заказывал из еды, только пил. «Ретсину» смешивал с «Метаксой» и этот коктейль обязательно запивал «киром». И подружек своих этой же убойной смесью накачивал…

– Ну и что же здесь странного? – развел руками Аристотель. – Он ведь перед приходом к тебе мог насытиться в другом ресторане…

– Согласен, что нет ничего странного в том, что Антуан у меня не ел, а только пил и спаивал свою спутницу… Странность в другом. Через неделю фотография его подружки, с которой он приходил ко мне, появлялась во всех парижских газетах в рубрике «Розыск». То есть получалось так: стоило принцу Бокассе побывать в моем ресторане с какой-нибудь дивой, как она тут же бесследно пропадала… И никаких следов, ни трупа, ни орудия убийства полиция никогда не находила…

– А почему же ты не уберешь его портрет, если он так тебе неприятен?

– Да все забываю… То времени нет, то просто недосуг… А, с другой стороны, фото ведь подписано не кем-нибудь, а наследником престола… Слушай, Ари, у меня – идея: а что, если вместо фото принца мы повесим твой портрет, или портрет твоей жены?

– Ты опять за свое. Я уже объяснил тебе, что мы находимся здесь в служебной командировке, поэтому всякая съемка отпадает. Ты же понимаешь почему! Кстати, о трупах. Ты ведь лукавишь, Ага! Уж куда девались трупы тех фотомоделей, что посещали твое заведение, ты должен знать! Во-первых, потому, что Мустафа – приятель Бокассы, а во-вторых, вы ведь тоже куда-то дели трупы тех отморозков, что на тебя наезжали? – Аристотель заговорщицки подмигнул брату.

– Ари, ну тебе это нужно? Ты разве не усвоил основное правило нашей жизни: меньше знаешь – дольше живешь. Да и вообще, тебе-то что? Своих секретов не хватает? Ты же их, наверно, мешками похищаешь! Ворюга, вот ты кто! – при этих словах Ага театрально швырнул на стол салфетку и рассмеялся так громко, что посетители ресторана повернули головы в сторону кабинки хозяина и его гостей.

Ага выдержал паузу, затем, приложив правую руку к сердцу, произнес:

– Клянусь детьми, что ни Мустафа, ни я не знаем, куда девались те дивы, которых в «Акрополь» приводил принц Бокасса! Может быть, Мустафа что-то и подозревает, но со мной на этот счет он подробностями не делился, поверь! Да и вообще, принц давно уже что-то не заходит ко мне. Пропал, как в воду канул…

– Куда же он девался?

– Вот чего не знаю, того не знаю! – перекрестившись и приложив левую руку к сердцу, ответил Ага. – Я и Мустафу спрашивал – он лишь плечами пожимает…

Агамемнон произнес это настолько убедительным тоном, что «Константинову» ничего не оставалось, как принять все за данность. Улучив момент, когда Агния вновь отошла к кассе, чтобы рассчитать группу насытившихся клиентов, Аристотель неожиданно спросил Агамемнона:

– Послушай, брат, я вот слушаю тебя, слушаю и все никак не могу понять, как ты оказался во Франции, ты ведь, насколько мне известно, из Союза выехал в Грецию. Почему не остался там?

– Это длинная история, расскажу как-нибудь при следующей встрече, если вообще расскажу. – Агамемнон раскатисто рассмеялся. Затем, секунду подумав, произнес:

– В каждой семье – свои тараканы и свой скелет в шкафу. Моя – не исключение. Так уж и быть, открою вам секрет нашего переезда из Греции во Францию, чтобы раз и навсегда закрыть эту тему! В Афинах ваш покорный слуга на пятидесятом году жизни вдруг занемог от любострастной болезни. Влюбился в одну молоденькую гречанку-студентку… Приворожила, черт бы ее подрал! Умом я тянулся к семье, к Агнии, я же верный муж, домосексуалист, а сердцем – к той студентке…

– Агния знала о твоей связи со студенткой? – Аристотель заговорщицки понизил голос.

– В том-то все и дело, что знала. Но надо отдать ей должное – она поступила очень достойно, предложив мне самому принять решение. Я его принял и оказался здесь, в Париже. С тех пор я еще больше стал дорожить Агнией… Ладно, хватит о делах амурных – переходим к десерту… Агния! – окликнул Ага жену, вновь отошедшую к кассе. – Неси торт, фрукты и «Метаксу»!

– Какую бутылку? Из тех, что в подвале или в баре? Ты же знаешь, что я в коньяках, тем более в «Метаксе», не разбираюсь… Сходи сам!