Медовый месяц

— Вы тоже так думаете? Очень рад, правда, рад это слышать. И, пожалуйста, угощайтесь, берите печенье. Боже мой, какие они разные.

— Это печенье-ассорти, — просто сказала миссис Гудекер. — Оно, кажется, называется печенье для коктейля. Их продают сразу в коробках. Мы купили одну для пробы.

— Интересно, какие из них с сыром?

— Думаю, эти, — сказала многоопытная Харриет. — И еще эти длинные.

— Точно. Откуда вы знаете? Будьте моим проводником в этом таинственном лабиринте. Должен сказать, эти маленькие вечеринки — замечательная вещь.

— Не хотите ли поужинать с нами? — волнуясь, сказала миссис Гудекер. — А, может, переночуете у нас? В комнате для гостей? Как вы себя чувствуете в Тэлбойз? Особенно после этого жуткого случая? Я просила мужа передать, что, если мы чем-то можем вам помочь…

— Он передал ваше любезное предложение, — ответила Харриет. — Вы так добры. Но нам очень хорошо в Тэлбойз.

— Тогда, — сказала жена викария, — думаю, лучше оставить вас в покое и не мешать. Мне вовсе не хотелось бы стать надоедливой старухой. Понимаете, в нашем положении часто приходится вмешиваться в чужие дела ради блага людей. Но мне это совершенно не нравится. Кстати, Саймон, бедная миссис Селлон очень расстроена. Ей утром было очень плохо, пришлось вызвать сиделку.

— О, Боже мой! — сказал викарий. — Бедная женщина! Марта Руддл сегодня сделала очень странное заявление. Думаю, в нем нет ни капли правды.

— Конечно, нет! Полнейшая чепуха. Марта любит быть в центре внимания. Вздорная старуха. Хотя… О мертвых не принято говорить плохо, но этот Вильям Ноукс был порядочный негодяй.

— Но не до такой же степени, как говорит Марта!

— Кто знает? Но я хотела сказать, что вполне могу понять, почему Марта так его не любит. Ты всегда все приукрашиваешь, Саймон. Даже людей и их недостатки. И, кроме того, ты разговаривал с ним только о садоводстве. Хотя, в сущности, садом у Ноукса занимался Фрэнк Кратчли.

— Фрэнк — замечательный садовник, — сказал викарий. — И вообще он очень способный молодой человек. Он мне моментально починил мотор. Думаю, он далеко пойдет.

— Боюсь, он уже зашел слишком далеко с бедняжкой Полли, — ответила жена. — Фрэнку давно пора сделать девушке предложение. Ее мать ко мне на днях приходила. Я ей посоветовала, что лучше поговорить не с тобой, а с Фрэнком. Нужно выяснить, какие у него намерения. Сегодня трудно воспитывать дочерей. Ну, ладно, хватит, не будем сегодня о делах прихода.

— Мне бы не хотелось, — сказал викарий, — плохо говорить о Фрэнке Кратчли. И о бедном Вильяме Ноуксе тоже. Думаю, там ничего, кроме разговоров. Боже мой! Подумать только, ведь я в четверг приходил к нему домой, а он в это время мертвый лежал в подвале. Помню, мне очень нужно было с ним встретиться. Хотел поговорить с ним о кактусах. Он их обожает. У меня было одно предложение. И когда сегодня я убирал в саду, мне было очень грустно.

— Мне кажется, вы любите цветы даже больше чем он, — сказала Харриет, окидывая взглядом бедно обставленную комнату. Стены и подоконники были увешаны и уставлены цветами.

— Боюсь, это мой маленький грешок, — улыбаясь, ответил мистер Гудекер. — Цветы для меня — настоящее спасение. Жена говорит, что это дорогое удовольствие, и, боюсь, она права.

— Ему уже давно пора купить новую сутану, — сказала миссис Гудекер. — Но раз он предпочитает кактусы, ничего не поделаешь.

— Интересно, — задумчиво сказал викарий, — что станется с цветами Вильяма Ноукса? Думаю, их заберет Агги Твиттертон.

— Не знаю, — ответил Питер. — Может, все придется продать, чтобы вернуть деньги кредиторам.

— Боже, Боже! — воскликнул викарий. — Надеюсь, цветы попадут в хорошие руки. Особенно кактусы. Это такие нежные создания. В такое время года они могут не перенести переезда. Помню, в прошлый четверг заглянул в окно и подумал, что они могут погибнуть в нетопленом помещении. В это время их лучше всего переносить в теплицу. Особенно тот большой, который висит на стене, и все, которые стоят на окнах. Но, конечно, после вашего приезда в доме будет наконец-то тепло.

— Конечно, — сказала Харриет. — Теперь с вашей помощью у нас все в порядке с трубами. Надеюсь, ваше плечо прошло?

— Побаливает немного. Но ничего страшного. Небольшой синяк, только и всего… Если будет распродажа, я бы купил эти кактусы. Если Агги Твиттертон сама не захочет их купить. И если вы, миледи, не возражаете.

— Откровенно говоря, Саймон, мне они кажутся безвкусными колючими чудищами. Но я открою им дверь своего дома, раз они так много для тебя значат. Ты их домогался долгие годы.

— Не то, чтобы я их домогался, — сказал викарий. — Но, должен признаться, кактусы — моя слабость.

— Это не слабость. Это какая-то всепожирающая страсть, — вздохнула жена.

— Ты права, моя дорогая. Но все-таки не стоит использовать такие сильные выражения. Пожалуйста, леди Вимси, еще бокал шерри. Прошу вас, не отказывайтесь.

— Мистер Бантер, варить бобы?

Бантер замер с тряпкой в руках посреди гостиной и неодобрительно посмотрел в сторону двери.