Медовый месяц

Селлон беспомощно сжал руки, он ничего не мог сказать в свое оправдание, только жалобно причитал:

— Простите, сэр… Простите…

— А теперь слушай, — угрожающе сказал Кирк. — Что ты здесь такое делал, раз ты не хотел никому об этом говорить?.. Говори!.. Подожди-ка. Подожди-ка. (Он что-то вспомнил, понял Питер). Ты ведь у нас левша, да?

— О, Боже, сэр, о, Боже! Я не убивал, сэр! Клянусь, я его не убивал! Хоть у меня и была тысяча причин, я не убивал! Я его пальцем не тронул!

— Причины? Какие причины?.. Давай, выкладывай. Чем вы тут с Ноуксом занимались?

Селлон затравленно оглянулся. За его спиной невозмутимым видом стоял Питер.

— Я до него даже не дотронулся. Я ничего ему не сделал. Пусть меня гром поразит, сэр, я его не убивал!

Кирк резко тряхнул большой головой, как бык, отгоняющий муху.

— Что ты здесь делал в девять часов?

— Ничего, — упрямо наклонив голову, ответил Селлон. Силы покидали его. — Просто зашел поболтать.

— Поболтать?! — взревел Кирк так грозно, что Питер решил вмешаться.

— Послушайте, Селлон, — мягко сказал он. — Вам лучше облегчить душу. Лучше во всем признаться мистеру Кирку. Что бы там ни случилось.

— Нет, вы только послушайте, — бушевал Кирк. — Отлично! Офицер полиции…

— Полегче, инспектор, — сказал Питер. — Он просто глупый юнец, — он замолчал. Возможно, Селлону легче будет во всем признаться без лишних свидетелей. — Пойду пройдусь по саду. — Селлон умоляюще посмотрел на него.

— Нет, нет! Я все скажу. О, Господи, сэр! Не уходите, милорд! Не уходите, пожалуйста. Я свалял ужасного дурака!

— С кем не бывает, — мягко сказал Питер.

— Вы мне поверите, милорд… О Боже, я погиб!

— Не сомневаюсь, — зло хмыкнул Кирк. Питер посмотрел на инспектора. Тот, видимо, понял, что немного переборщил и немного смягчился. Питер сел на край стола.

— Соберитесь, Селлон. Мистер Кирк вас не обидит. Не такой он человек. Ну, рассказывайте, что тогда случилось?

— Понимаете… Тот кошелек мистера Ноукса… который он потерял…

— Два года назад. И что с ним произошло?

— Я его нашел… Я… Он его потерял на дороге. В нем было десять фунтов. Я… Моя жена тогда только что родила, она была в ужасном состоянии. Доктор сказал, что нужны дорогие лекарства. А у меня ничего не было. Платят нам очень мало. Я тогда свалял дурака. Я собирался вернуть деньги. Думал, для него это такая мелочь. Он так богат. Я знаю, нельзя брать чужого, но на каждом шагу нас подстерегают искушения.

— Да, — сказал Питер. — Щедрая страна требует великой честности за два или три фунта в неделю. — Кирк потерял дар речи, поэтому Питер продолжал: — И что случилось потом?

— Он об этом узнал, милорд. Я не знаю, как, но он обо всем узнал. Угрожал, что донесет на меня. Мне тогда конец. Без работы, да и кто бы дал мне работу после всего, что случилось? Поэтому я вынужден был платить ему, чтобы он держал язык за зубами.

— Платить ему?

— Это шантаж, — Кирк постепенно выходил из состояния шока. Он выразительно произнес слово «шантаж», будто оно было решением всей этой невероятной ситуации. — Это уголовно наказуемо. Шантаж. Причем должностного лица. Поэтому с отягчающими обстоятельствами.

— Называйте это, как хотите, сэр. Для меня это был вопрос жизни и смерти. Он высасывал у меня пять монет в неделю. Все эти два года.

— Это омерзительно! — поморщился Питер.

— И поэтому, милорд, когда сегодня утром я сюда пришел и услышал, что случилось, я совсем голову потерял… Но я его не убивал, клянусь, не убивал. Вы мне верите? Милорд, вы мне верите? Я этого не делал.

— Не знаю, кто смог бы вас осудить, если бы вы даже и убили эту грязную свинью.

— Но я не убивал, — со слезами повторил Селлон. Питер молчал, поэтому он повернулся к Кирку. — Я знаю, сэр, я совершил непростительную ошибку. И готов понести наказание. Но, клянусь Господом, я не убивал мистера Ноукса.

— Ладно, Джо, — мрачно сказал Кирк. — Плохи твои дела. Ты прав, ты свалял дурака. Поговорим об этом позже. А сейчас расскажи, что случилось тем вечером.

— Я пришел к нему и сказал, что у меня нет денег. Он рассмеялся мне прямо в лицо, старый черт. Я…

— Во сколько ты пришел?

— Я шел по дорожке и заглянул в это окно. Шторы не были опущены, в комнате уже было темно. Потом я увидел, как он выходит из кухни со свечой в руках. Он поставит свечу там, и я увидел, что было пять минут десятого.

Питер быстро спросил:

— Вы увидели часы через окно? Вы уверены, что было пять минут десятого?

Свидетель не заметил опасности, таившейся в этом вопросе, и, нервно облизнув губы, быстро повторит:

— Да, милорд.

— Я постучал в окно, он открыл, и я ему сказал, что у меня нет денег. Потом он рассмеялся мне в лицо. «Ладно, — сказал он. — Утром я обо всем сообщу в полицию». Я разозлился и сказал: «Ты Ничего не расскажешь. Это шантаж. Все эти деньги, которые ты из меня вытянул, — это шантаж. И тоже увижу тебя в тюрьме». А он отвечает: «Деньги? Какие деньги? Ты ничего не сможешь доказать. У тебя что, есть расписки? У тебя ничего нет». Потом я его обругал.

— Ничего удивительного, — сказал Питер.