Медовый месяц

Она принялась брыкаться и ударила его коленом по заднице. Он хрюкнул, но, еще сильнее сдавив ей поясницу, продолжил стремительно двигаться к амбару. И тут она без всякого предупреждения двинула локтем ему под ребра. Он стиснул ее еще сильнее, безмолвно предупреждая, что она заходит слишком далеко.

Ее зубы впились в его руку.

— Черт побери! — Резко вскрякнув от боли, он уронил ее на землю.

— О-о!.. — Кепка свалилась с головы Хани, и она, подняв горевшее негодованием лицо, устремила на него яростный взгляд. — Ты, поганец, ведь ты же уронил меня!

У него в мозгу взорвались фейерверки. Как смеет эта пигалица так с ним обращаться! Нет, его терпению пришел конец! Нагнувшись, он ухватил ее сзади за джинсы и воротник рубашки.

— Эй! — Чувствуя, что отрывается от земли, Хани издала вопль изумления, смешанного с негодованием.

— Это было последней каплей, малышка, — проговорил он и поволок ее в амбар. На этот раз он был не намерен шутить.

Он крепко прижал ее к боку, нимало не заботясь о том, что причиняет ей боль.

Хани почувствовала, как железные мускулы сдавили ребра, не давая вздохнуть. К злости применилось недоброе предчувствие: она постепенно осознала, что Дэш серьезен необычайно. Ну, вот он, предел, которого она так добивалась!

Промелькнули лица членов группы. Она начала звать их:

— Помогите! Брюс, на помощь! Росс! Кто-нибудь, позовите Росса!

Никто даже не пошевелился.

И тут она увидела Эрика, стоявшего в стороне с зажженной сигаретой.

— Эрик! Остановите его!

Затянувшись сигаретой, он отвернулся.

— Нет! Отпусти меня!

Но Дэш все волок и волок ее в амбар. Она с облегчением увидела, что там крутятся с полдюжины членов съемочной группы, готовя освещение для нового эпизода. Он не тронет ее на глазах у стольких людей!

— Убирайтесь отсюда! — рявкнул Дэш. — Мигом!

— Нет! — завизжала она. — Не уходите!

Но все они, словно крысы с тонущего корабля, обратились в бегство. Последний из убегавших прикрыл за собой дверь амбара.

Яростно выругавшись, Дэш присел на кипу набитых сеном тюков, приготовленных для следующего эпизода, и перебросил ее через колени.

Она читала сценарии и знала, что последует дальше. Он поднимет руку, чтобы отшлепать ее, Но тут же обнаружит, что у него не хватает духу. Тогда он расскажет ей историю ее матери, она начнет рыдать, и все опять станет хорошо.

Его ладонь с силой опустилась ей на ягодицы.

Хани пронзительно взвизгнула от изумления.

Он ударил ее опять, и на этот раз визг уже перешел в вопль, полный боли.

Следующий шлепок оказался еще более увесистым.

Тут он остановился. Его ладонь накрыла ее ягодицу.

— Вот как теперь все будет. Отныне есть один человек, перед которым ты ответишь за все, и человек этот — я. Если я доволен, то и тебе не о чем беспокоиться. Но если я недоволен, можешь сразу начинать молиться. — Он поднял руку и сильно шлепнул ее пониже спины. — И поверь мне, как раз сейчас я очень недоволен!

— Вы не имеете права этого делать, — произнесла она сдавленным голосом.

Он шлепнул ее еще раз.

— Кто это говорит?

У нее на глаза навернулись слезы.

— Я же звезда! Я уйду из сериала!

Шлепок.

— Хорошо!

— Я подам на вас в суд!

Шлепок.

— О-ох! Вы останетесь без работы!

Шлепок.

Ее лицу стало горячо от боли и унижения, из носа потекло. Слезинка капнула на пол амбара, образовав на доске маленькое темное пятнышко. Мышцы свело судорогой от напряжения в ожидании следующего удара, но рука Дэша опустилась тихо — и так же тихо зазвучал его голос:

— А сейчас я сделаю вот что. Позову сюда всех, кого ты обидела. Одного за другим буду приглашать сюда, сам стану держать тебя, а им позволю задать тебе хорошую трепку.

Из горла Хани вырвалось рыдание:

— Это невозможно! Этого же нет в сценарии!

— Жизнь — это тебе не сценарий, детка. Здесь ты сама должна отвечать за себя.

— Пожалуйста! — Слово сорвалось с ее губ, жалкое и одинокое. — Пожалуйста, не делайте этого!

— Это почему же?

Она попыталась задержать дыхание, но стало больно.

— Потому.

— Боюсь, вам придется изъясниться поподробнее.

Ягодицы горели, и его большая ладонь, накрывшая их, была горячей, отчего было еще хуже. Но невыносимее боли тела была боль в душе.

— Потому что… — выдохнула она. — Потому что я не хочу быть такой.

Мгновение он молчал.

— Ты плачешь?

— Я? Нет, черт подери!

Ее голос прервался.

Он убрал руку с ягодиц. Она кое-как сползла с его колен и попыталась встать на ноги. Но ноги заскользили по рассыпанному на полу амбара сену, и она, потеряв равновесие, неловко плюхнулась на тюк рядом с ним. И тотчас отвернулась, не желая, чтобы он заметил размазанные по щекам слезы.

Некоторое время все было тихо. Зад у нее горел, и она стиснула руки, еле сдерживаясь, чтобы не потереть его.

— Я… я не хотела никого обижать, — тихо сказала она. — Просто мне хотелось, чтобы люди полюбили меня.

— Определенно вы выбрали для этого оригинальный способ.

— Все так ненавидят меня…

— Да вы же маленькая дрянь со скверным характером. За что им любить вас?

— Никакая я не д-дрянь! Я вполне приличная. И добропорядочная баптистка с крепкими нравственными устоями.

— Угу, — насмешливо протянул он.