Медовый месяц

— И не стоит обижаться, — быстро сказала она. — Если честно, то вы могли бы счесть это за комплимент.

Я громко засмеялся:

— А теперь вы пытаетесь просто-напросто отшутиться.

— Нет, я вполне серьезно. В вас есть какая-то внутренняя сила, убежденность в своей правоте, можно сказать. Кроме того, вы довольно веселый человек.

Подошедший в этот момент официант с нашим вином избавил меня от необходимости быстро найти ответ на ее замечание. Пока он откупоривал бутылку, мы с Норой обменялись многозначительными взглядами. Мне стало интересно, не заигрывает ли она со мной?

Официант налил нам вина. Нора сделала глоток и блаженно закрыла глаза. Вино явно было в ее вкусе. А когда официант ушел, Нора предложила неожиданный тост:

— За Крейга Рейнолдса, который в течение всего этого сурового испытания был невероятно добр и великодушен ко мне.

Я скромно поблагодарил ее, и мы чокнулись бокалами, не спуская друг с друга глаз.

Я даже представить себе не мог, что для меня в этот момент началось самое что ни на есть испытание.

Глава 68

Посетители в деловых костюмах вскоре покинули ресторан, а вслед за ними ушли и беззаботные женщины, пришедшие перекусить. Из всех, кто появился здесь в обеденное время, остались лишь два человека — Нора и я. На нашем столике уже побывали французские салаты, жареный лосось и множество других вкусных блюд, которые мы поглощали с беззаботностью никуда не спешащих людей. И все это мы запивали прекрасным французским вином «Шатонеф-дю-Пап», третья бутылка которого была уже почти пустой.

Должен сразу признаться, что такое количество вина вовсе не входило в мои планы, тем более в обеденное время. Но, как только мы приступили к трапезе, все мои планы полетели вверх тормашками, и их пришлось срочно менять. В конце концов, алкоголь играет роль сыворотки правды. Действительно, как можно узнать хоть что-нибудь из тайной жизни Норы Синклер? Только под воздействием этой сыворотки. Чем дольше мы болтали с ней, тем больше было у меня шансов узнать о ней нечто интересное. И эту нехитрую мысль я повторял себе множество раз.

Но в конце концов я обратил внимание на официантов, которые усердно наводили порядок, вытирали столы и готовились к ужину. Возле стойки бара лениво подметал пол парень, который обычно провожал посетителей к автобусной остановке. Я повернулся к Норе:

— Знаете, существует грань между спешкой и медлительностью. Мне кажется, мы уже давно перешли ее.

Она огляделась вокруг, словно пытаясь понять, что я имею в виду.

— Да, вы правы, — сказала Нора, смущенно улыбаясь. — Думаю, нам лучше убраться отсюда, пока этот парень не выдворил нас взашей своей огромной метлой.

Я подозвал рукой заждавшегося официанта, который облегченно вздохнул и опрометью подскочил к нам. Я расплатился с ним и оставил при этом тридцать процентов чаевых, надеясь в душе, что полностью компенсировал ему все неудобства, связанные с нашим весьма затянувшимся обедом. Я чувствовал себя изрядно подвыпившим и ожидал такого же эффекта от Норы, которая была намного стройнее и изящнее, чем я. Однако она держалась молодцом.

— Почему бы нам не прогуляться немного? — предложил я, когда мы вышли на улицу.

Она поддержала меня, чему я несказанно обрадовался. Одно дело — пить на работе и совсем другое — садиться за руль машины в таком состоянии. Я знал, что небольшая прогулка на свежем воздухе пойдет мне на пользу.

— Может быть, мы увидим здесь Клинтонов? — неожиданно заявила Нора. — Они живут как раз на этой улице.

Но меня не вдохновила такая перспектива. Мы медленно шли по тротуару вдоль небольших магазинов и складских помещений. Увидев в витрине одного из магазинов под названием «Серебряная игла» красивую вышивку, я остановился и задумался.

— Это напомнило мне о моей матери, — сказал я после небольшой паузы. — Она до сих пор любит вышивать и вязать.

— А что именно она предпочитает вязать? — деликатно спросила Нора, которая, к моему удивлению, оказалась очень хорошей слушательницей. Мне почему-то казалось, что она может слушать только себя.

— Самые обычные вещи — шарфы, свитера, кофты. Я часто вспоминаю один рождественский вечер, когда я учился в старших классах школы. Она связала два свитера — красный и голубой — и подарила мне на Рождество.

— Очень мило с ее стороны.

— Да, но вы не знаете моей матери, — сказал я и высоко поднял вверх палец. — На рождественский ужин я решил надеть красный свитер, и знаете, что она мне сказала? «Почему ты надел этот свитер? Тебе не нравится голубой?»

Нора шутливо толкнула меня в плечо:

— Вы все это придумали?

Да, она угадала.

— Нет, это чистая правда, — ответил я, и мы пошли дальше. — А чем занимается ваша мать? Она любит вязать?

Нора нервно поежилась и опустила глаза.

— Моя мать... Она умерла несколько лет назад.

— Простите.

— Ничего. Она была очень добра ко мне.

Мы продолжали идти, но уже в полном молчании.

Я сокрушенно покачал головой:

— Видите, что я наделал?

— Что?

— Мы прекрасно проводили время, но я все испортил.