Медовый месяц

А я подумала о том, как же сильно он постарел и изменился за эти дни! Если раньше он выглядел минимум лет на пять моложе своих лет, то сейчас ему можно было бы дать больше, чем на самом деле. Он был очень бледен, судя по жесткой щетине, давно не брился. Глаза казались запавшими и какими-то неживыми, под ними залегли темные круги. Прибавилось и морщин. А на висках была явно заметна седина. Но все равно мне он показался самым красивым на свете, и я с удивлением поняла, что все еще люблю его. Может быть, даже больше, чем раньше. Моя любовь к нему стала глубже и как-то спокойнее… Это чувство не имело ничего общего с той сумасшедшей страстью, которая толкнула меня в его объятия, заставив забыть обо всем на свете, потерять голову. Я понимала, что скоро мы расстанемся. Скорее всего навсегда, но эта мысль уже не причиняла мне боли, я понимала, как это необходимо. И только тихая светлая печаль наполняла мое сердце. Я наклонилась к нему и поцеловала в лоб — легким, почти невесомым поцелуем. И он обнял меня, но в его объятиях не было прежней силы и страсти, только тихое последнее «прости». Мы оба поняли это. И не стали ничего говорить. Зачем? А потом он все же сказал, продолжая держать мою руку в своей:

— Вчера были похороны.

Я вздрогнула всем телом. Я все эти дни думала о том, что скоро должны состояться похороны человека, который был моим законным мужем, и должна ли я на них присутствовать или нет? Вроде бы положено, чтобы супруга покойного стояла возле его гроба и лила слезы. Но все это было как-то отстраненно, без эмоций, меня мало волновала эта тема. Я находилась по ту сторону жизни, и мое восприятие этого мира было словно подернуто туманом. А сейчас все эти вопросы вдруг всплыли с ужасающей реальностью, и мне стало страшно. Хотя чего мне теперь бояться? Все самое ужасное уже свершилось, и вряд ли может произойти что-то страшнее того, что мне довелось уже испытать.

— Вчера были похороны, — повторил он.

А я подумала о том, что слишком на многих похоронах мне довелось побывать в последнее время, вот только похороны собственного мужа я пропустила…

«Почему же мне не сообщили?» — хотела спросить я, но вместо этого задала другой вопрос:

— Как все прошло?

— Было много народа, цветы, венки, все как положено, — сдержанно и сухо произнес он. — Несчастный случай, в результате которого оборвалась жизнь молодого, подающего надежды мужчины, сына известного и уважаемого в нашем городе человека, с успехом обучавшегося в столичном университете, недавно создавшего семью, потряс весь город. Эта трагедия еще долго будет отзываться болью в сердцах близких и друзей безвременно ушедшего от нас юноши. Приносим самые искренние соболезнования родным и близким покойного, — процитировал он и, глядя на мое потрясенное лицо, спросил: — Прямо в духе передовиц времен застоя, ты не находишь? Впрочем, в те времена ты была еще совсем маленькой и вряд ли читала газеты.

— Что эта такое? Откуда?

— Из нашей местной газеты. Главная новость недели. Текст помещен на первой полосе.

— Но там говорится о несчастном случае… А как же… Я ничего не понимаю… — Я в самом деле ничего не понимала.

— Официальное заключение гласит: смерть твоего мужа и моего сына, Машенька, наступила в результате неосторожного обращения с огнестрельным оружием. А если говорить более простым языком, то он случайно выстрелил себе в сердце из моего наградного пистолета. Оружие — вещь опасная, если неосторожно с ним обращаться. Такое случается. Иногда.

— Но каким образом?! Ведь выстрел был в спину… и мое горло… и вообще…

— Тебе показалось, выстрел был в сердце, поэтому он умер сразу, не мучаясь. А что касается твоего горла, то у тебя случился сильный приступ астмы. Тебя поместили в больницу. Скоро тебе станет лучше, и ты сможешь уехать домой. И мы тоже уедем.

— Вы?

— Мы с Людмилой. Врачи сказали, что через пару дней ее можно будет перевозить, и тогда мы улетим на самолете в Израиль. Там живет мой старый друг. У него своя клиника. Он сможет помочь ей, надеюсь, что сможет… В любом случае оставаться здесь после всего, что случилось, мы не можем. Я уже продал квартиру и заказал билеты на самолет. Я ждал только, когда тебе станет лучше. Больше меня ничто и никто не держит в этом городе.

— Но как же твоя работа? — Я все еще не верила в то, что он говорит.

— Я подал заявление об отставке. С сегодняшнего дня я больше не прокурор. Здесь я оставляю только могилы. Живых в этом городе больше не осталось, для меня не осталось… Представляю, что будут писать газеты после моей внезапной отставки и скоропалительного отъезда, какие пойдут слухи, домыслы. Но мне это будет уже безразлично. Мы с женой будем далеко. Скажи мне, когда ты сможешь улететь в Москву. Я провожу тебя на самолет. Наверное, твоя мама очень соскучилась по тебе, — сказал он, вставая с кровати и приглаживая волосы. — До свидания, Машенька. Сейчас тебе надо отдохнуть, а завтра я приду к тебе, и мы поговорим о твоем отъезде.

Потрясенная, я не могла вымолвить ни слова, и только когда он был уже возле дверей, смогла задать вопрос: