Медовый месяц императора

Можно предположить, что начало масонской династии Пушкиных положил дед Александра Сергеевича, подполковник Лев Александрович Пушкин.

К давним масонским династиям относятся фамилии Тургеневых, Лопухиных, Трубецких, Гагариных, Мусиных-Пушкиных, Брюсов, Елагиных и других.

Надо сказать, что масонское воспитание начиналось с пеленок. На первом этапе мужские представители семей через преподавателей-иностранцев знакомились со специфическим кругом масонской и околомасонской литературы. Для Александра Пушкина источником таких сведений стала библиотека его отца, Сергея Львовича. Она полностью состояла из современных французских авторов. Малолетнему отроку с буйной фантазией и темпераментом близка стала порнографическая литература, с которой Пушкин был детально знаком уже к моменту поступления в лицей. В дальнейшем друзья-масоны активно стимулировали эту юношескую слабость, и Пушкин пишет несколько довольно фривольных произведений.

Т.А. Бакунина - явный апологет масонства, - указывала, что "луфтонов" "воспитывали так, чтоб привить молодому поколению высокую орденскую нравственность". Какова же была эта "орденская нравственность"? Чем она отличалась от нравственности православного христианства и общечеловеческой нравственности? Нам скажут: ничем! Но тогда зачем нужна особая "орденская нравственность", если она ничем не отличается от христианской и общечеловеческой?

После разгрома московских масонов Екатериной II последние уже не имели возможности воспитывать масонскую молодежь в собственных учебных заведениях, каким было Дружеское общество в Москве, из стен которого вышел будущий историограф Николай Карамзин. Прекратились и отсылки молодых людей на учебу в зарубежные университеты.

Подготовка молодых "луфтонов" велась одно время на дому. Затем в обеих столицах возникли иезуитские колледжи, и масоны-отцы с радостью отдавали учиться в них своих сыновей. Воспитанниками иезуитских школ были граф Бенкендорф, князь Вяземский, Тургенев. Сергей Львович Пушкин предполагал отдать в иезуитский колледж аббата Николя и своего сына Александра. Но тут открылся лицей в Петербурге, отцом-основателем которого был масон Сперанский, а директором масон Малиновский.

Много прекрасных слов написано о Царскосельском лицее. Исследователи обыкновенно попадают под влияние пушкинских воспоминаний о лицее, забывая о реальных результатах обучения в этом привилегированном учебном заведении.

Четкой программы обучения не было. Учебников не было. Преподаватели подбирались не по способностям и знаниям, а по протекции, а дать её могли организаторы-масоны. О серьезных недостатках в кадровых вопросах свидетельствует факт нахождения среди служителей убийцы-маньяка. Первый выпуск лицеистов покинул стены учебного заведения, так и не зная, к чему же их готовили целых шесть лет.

Сам Пушкин в стихотворениях, посвященных годовщине основания лицея, не находит никаких иных слов, кроме "лицейские игры", "лицейский шум", "лицейские забавы".

Только окончив лицей, Пушкин стал серьезно учиться. Что же вынесли воспитанники лицея? Кроме лицейского братства и, пожалуй, лицейского особого духа, - ничего! Кстати, о лицейском духе. "В свете называется лицейским духом, - писал анонимный автор записки "Нечто о Царскосельском лицее и о духе онаго", - когда молодой человек не уважает старших, обходится фамильярно с начальниками, высокомерно с равными, презрительно с низшими, исключая тех случаев, когда, для фанфарады, надобно показаться любителем равенства".

Аналогичный дух поддерживался в литературном кружке "Арзамас", куда Пушкин был принят сразу после окончания лицея. По аналогии с масонскими ложами все члены "Арзамаса" имели прозвища. Пушкин - "Сверчок". "Арзамас" фактически являлся масонским "полигоном", где старшие братья обкатывали молодняк. Член "Арзамаса" Ф.Ф. Вигель отмечал, что "благодаря неистощимым затеям Жуковского, Арзамас сделался пародией в одно время и на ученых академий, и масонских лож, и тайных политических обществ".

"Арзамас" - общество неосуществленных проектов. Члены общества мечтали издавать свой журнал, обдумывали планы великих произведений в стихах и прозе, но дальше планов дело не пошло. Причем никто и ничто не мешало им воплотить свои планы в жизнь, но... Видимо, существовал некий психический барьер, который невозможно было переступить. Пушкин нарушил равновесие сил в почти однородной среде творческой импотенции. Уже через год после его появления в их среде "Арзамас" увял. Члены "Арзамаса" удивлялись: что произошло? Не произошло ничего, потому что ничего и не было. Существовала школа молодых масонов, где учителя прививали "луфтонам" основные братские понятия, принципиально несовместимые с укоренившимися в России понятиями добра и зла.