Медовый месяц императора

Одним из тех, кто в первую очередь мог иметь у себя копию письма А.С. Пушкина к барону Геккерну, является лицеист 5-го курса Михаил Данилович Деларю. В 1853 году он купил в Харьковской губернии село Федоровка, по поводу чего у него завязалась переписка с Иваном Васильевичем Малиновским.

Речь идет о том самом М.Д. Деларю, который передал А.С. Пушкину письмо к его жене, перехваченное московской почтой. Личный секретарь шефа жандармов графа Бенкендорфа вполне мог выкрасть письмо из письменного стола своего начальника и передать Михаилу Деларю, который должен был сообщить о нем Пушкину.

Копия письма Пушкина могла оказаться у него. Отдельные пушкинские автографы хранились в семье харьковских помещиков братьев Хрущевых. Братья Дмитрий и Сергей Хрущевы не были близко знакомы с Александром Сергеевичем Пушкиным. Они были вхожи в тот круг петербургской молодежи, который посещал и Пушкин, тем не менее именно из их семьи к ученым пришло письмо Пушкина к князю Н.Г. Репнину от 9 февраля 1836 г. Сын Дмитрия Михайловича Хрущева, Павел Дмитриевич, имевший у себя два письма А.С. Пушкина к князю Репнину и ответ князя Пушкину, ознакомил с ними редакцию журнала "Русская старина" (Русская старина. 1880. Июнь)1.

Тем временем эксперты окончили работу над письмом, представленным мною в отдел почерковедения Института судебной экспертизы. Вывод их был суров: "Рукописный текст письма на французском языке (приложение № 1) выполнен не тем лицом, которым выполнены рукописные тексты двух писем на французском языке (приложение № 2, приложение № 3), фотолитографические копии которых были представлены и исполнителем которых, как следует из литературных данных, являлся А.С. Пушкин".

Конечно, очень жаль, но... в качестве компенсации я получил фотокопию неизвестного ранее письма Пушкина, прошедшего почерковедческую экспертизу в 1978 году.

Возникает вопрос: куда делся подлинник?! Судя по печати и цифрам в правом верхнем углу на первой странице письма, оно изъято из какого-то дела.

На печати читается слово "императорский". В библиотеке Харьковского императорского университета хранились автографы А.С. Пушкина, но в конце 40-х годов XX века они были переданы в Пушкинский Дом (ИРЛИ). Откуда взялось дело с пушкинским текстом? И куда ушло?

Следует помнить, что в 70-х годах Харьковский институт судебной экспертизы не выполнял заказы частных лиц. Следовательно, заказ исходил от какой-то организации. А это свидетельствует, что не все пушкинские автографы ушли в Пушкинский Дом.

Поиски пушкинских текстов в Харькове будут продолжены.

"Господин Барон.

Позвольте мне изложить вкратце все случившееся: поведение Вашего сына мне давно известно и я не мог остаться равнодушным.

Я довольствовался ролью наблюдателя, готовый взяться за дело, когда почту за нужное. Случай, который во всякую другую минуту был бы мне очень неприятным, представился весьма счастливым, чтоб мне разделаться, и получил безименные письма; я увидел, что настала минута, и я ею воспользовался, остальное Вы знаете: я заставил Вашего сына играть столь жалкую роль, что моя жена, удивленная такою низостию и плоскостию его, не могла воздержаться от смеха, и ощущение, которое бы она могла иметь к этой сильной и высокой страсти, погасло в самом холодном презрении и заслуженном отвращении. Я должен признаться, г. Барон, что поведение собственно Ваше было не совершенно прилично. Вы, представитель Коронованной особы, вы отечески сводничали Вашему сыну, кажется, что все поведение его (довольно неловкое, впрочем) было Вами руководимо. Это вы вероятно, диктовали ему пошлости, которые он отпускал и глупости, которые он позволил себе писать подобно старой развратнице, Вы сторожили жену мою во всех углах, чтоб говорить ей о любви вашего незаконорожденного или так называемого сына, и, когда больной венерическою болезнию, он оставался дома, Вы говорили, что он умирал от любви к ней; Вы ей бормотали возвратить мне сына.

Вы согласитесь, г. Барон, что после всего этого я не могу сносить, чтоб мое семейство имело малейшее сношение с Вашим. С этим условием я согласился не преследовать более этого гадкого дела и не обесчестить Вас в глазах Вашего двора и Нашего, на что я имел право и намерение; я не забочусь, чтоб жена моя ещё слушала Ваши отцовские увещания, не могу позволить, чтоб сын Ваш после своего отвратительного поведения осмелился бы обращаться к моей жене и ещё менее того, говорил ей казарменные каламбуры и играл роль преданности и несчастной страсти, тогда как он подлец и негодяй.

Я вынужден обратиться просить Вас окончить все сии проделки, если Вы хотите избежать новой огласки, пред которой я верно не отступлюсь.

Имею честь быть, Господин Барон, покорный и послушный слуга.

А. Пушкин".

Продолжение "Евгения Онегина"