Медовый месяц на Солстхейме (СИ)

- На вкус они столь же противны, как и на вид, - смеялась орка, продолжая изредка доставать изо рта мелкий пух. – Зато нога почти зажила, я даже ходить могу спокойно. Говорила же, что мне нужно свежее мясо!

Да уж, звериная кровь поистине преобразовывает любого.

Меня отправили отдыхать, всунув травяной раствор, от запаха которого Дранаа скривилась. А Лин, побеседовав о чём-то с шаманом, вновь ушёл, попросив орку приглядеть за мной. Он отправился очищать ещё один Камень, находящийся на северо-западе острова. К завтрашнему дню должен вернуться.

На сей раз на кровати лежала уже я, а Дранаа устроилась на моём спальнике. Она ещё немного рассказала мне о военных действиях в Скайриме. Ей вместе с Лином даже пришлось защищать Вайтран от Братьев Бури. Они решили помочь Империи подавить восстание, посчитав это лучшим исходом, но договорились с Туллием о том, что не будут вступать в ряды имперского легиона. Уговаривать долго не пришлось: или так, или парочка перешла бы на сторону Ульфрика. Лин успевал и помогать очищать форты от братьев бури, и искать меня, и изучать новые слова силы, расхаживая по гробницам и горам. Под конец военных действий он собственноручно казнил Ульфрика Буревестника с помощью Голоса после их долгого сражения. Дранаа говорит, Буревестник сам попросил смерти от руки Довакина. «Чтобы песнь вышла красивой», - процитировала она слова мужчины.

Страна приходит понемногу в себя, восстанавливает разрушенные города и поселения. Иногда стычки с братьями бури ещё происходят, но с каждым днём их ряды редеют. Всё больше народу расходится по домам, возвращаясь к своим семьям и крепко держа язык за зубами о своей причастности к восстанию. Всем дорога их жизнь и жизнь их родных. С этим не поспоришь.

Как и сказал, Лин вернутся на следующий день ближе к обеду. Я была несказанно рада тому, что он вернулся целым и невредимым. А также поделилась с ним радостью о том, что силы ко мне вернулись, заклинания вспомнились и теперь я с легкостью могу сотворить магию. Не знаю, от трав шамана ли это или же ворожеи постарались. Во всяком случае, что бы ни случилось, оно было к лучшему. Лина эти слова не сильно утешили, но он был рад не меньше моего.

Однако почти сразу все сникли, когда парень рассказал, что требуется для окончательной победы над Мираком.

- Хермеус Мор… старый Хермеус Мора собственной персоной, - хмыкнул шаман и присел возле очага в середине комнаты. Мы устроились рядом с ним. – Значит, это он – источник силы Мирака. В наших древних легендах говорится о том, как Херма-Мора пытался выманить наши тайны. И вот он снова пришёл за тем, что мы так долго от него скрывали.

- Он сказал, что иначе не научит меня последнему Слову Крика Мирака, - Лин был серьёзен, ему не хотелось идти на такую сделку, не хотелось подчиняться Хермеусу, но другого выбора не было. Или так, или Солстхейм будет порабощён, а за ним, возможно, и весь остальной мир.

- Значит, это на мою долю выпала участь выдать наши тайны древнему врагу. Не знаю, хватит ли у меня сил противостоять ему, - Сторн покачал головой, поглаживая бороду и внимательно смотря на Фрею – свою дочь, которая стояла возле выхода, оперевшись о дверной косяк. – Камень Дерева всё ещё осквернён… равновесие утрачено. Но остальные пять очищены… этого может хватить. Должно хватить.

- Хотите сказать, вы согласны отдать ему эти знания? – нахмурился Лин, сжав кулаки.

- Да, Скаалы всегда говорили, что настанет день, когда мы будем вынуждены выдать свои тайны. Когда Херма-Мора, наконец, победит, - старик хрипло засмеялся. – Мой долг как шамана – охранять эти тайны, но также и решать, когда настало время выдать их. И я думаю, что время настало. А если я ошибаюсь, пусть предки простят меня. Дай мне книгу. Я прочту её и сам поговорю со старым Херма-Морой. Я позабочусь, чтобы он выполнил свою часть сделки. Пойдемте на улицу, тут слишком мало места.

Мы вышли наружу. Шёл мелкий снег, в поселении никого не было: кто сидел дома, а кто ушёл на охоту. Это было к лучшему: никто не застанет сей печальный момент в жизни скаалов. Фрея попыталась возразить своему отцу, говоря, что в книге таится зло, что его действия противоречат всему, чему он учил её всю жизнь. Но старик был непреклонен:

- Я должен, Фрея. Это единственный способ навсегда освободить Солстхейм от тени Мирака, - они обменялись взглядами, полными боли, и старик раскрыл книгу.

Внезапно книга вылетела из рук пожилого мужчины, но на землю не упала. Она зависла в воздухе, а из её страниц наружу вырвались щупальца и вонзились в тело шамана: в голову, в грудь, оплели руки и ноги. Сторн застонал от боли, а над ним преобразовался сам Хермеус Мора. Его многочисленные глаза смотрели на присутствующих со скукой, а голос, такой спокойный, вселял страх.

Единственный большой глаз Моры внимательно следил за страданиями Сторна:

- Наконец-то скаалы отдадут мне свои тайны.

- Ты… лжец… А-а-а! – шаман говорил сквозь боль, его кровь медленно пропитывала одежду. – Я не… не… для тебя… - Фрея закричала, пытаясь это остановить, умоляла принца даэдра прекратить, но тот не слушал.