Медовый месяц под прицелом

Тетю одолевали двойственные чувства. С одной стороны, она была расстроена, что я в который раз отказываюсь устроить свою личную жизнь. Но с другой — ведь в нашей с тетей жизни ничего не меняется. Все остается по-прежнему, и я тетю Милу не бросаю.

Эпилог

Снова дождь стучит по оконному стеклу. Я лежу на диване после прекрасно проведенного в Дании отпуска. Я убедилась! Все-таки никогда не смогу я уехать из России. Две недели меня не было на родимой сторонке, а соскучилась я так, словно тридцать три года в странствиях находилась.

Тетя Мила снова колдовала на кухне, готовя праздничный ужин по случаю моего возвращения. Ее не интересовало, что я уже неделю как в Тарасове и на протяжении всего этого времени ни разу не выходила из дома.

Никита настоятельно просил меня, чтобы первое время я сидела дома. Не скажу, что я свято исполняла указания моего пока еще мужа, просто мне и не хотелось никуда выходить. По дороге из аэропорта я купила себе кассету с новинкой нашего кинематографа. Я раньше ничего не слышала об этом фильме, хотя рьяно слежу за киноафишей. Фильм Юрия Грымова «Му-му» произвел на меня огромное впечатление. Фильм — о похоти, подкрепленной властью, об омерзительной «животности» сильных мира сего, в облаке которой душится малейшее проявление любви, душевной близости и простой симпатии. Этот фильм попал прямо в точку, после всех недавних событий я стала немного по-другому смотреть на мир. У меня даже изменились вкусы. Несколько месяцев назад я бы прошла мимо этого фильма, даже не остановив на нем взгляда. А теперь я смотрю его по несколько раз на дню.

— Женя, ты чего там делаешь? — услышала я родной голос тети.

— Кино смотрю.

— Иди сюда. Здесь кое-что поинтереснее показывают.

Я нехотя поднялась с дивана и направилась на кухню.

— Смотри, — тетя указала на телевизор.

Передавали наши местные тарасовские новости. На экране маячил бывший ресторан Никиты «Золотой теленок», который теперь был в распоряжении Кондрашова. По крайней мере я так думала. Но все оказалось немного иначе. На экране показался «папа» собственной персоной. Владислав Алексеевич рассказывал о том, что теперь он является ресторанным магнатом Тарасова.

— Бывший владелец сети ресторанов нашего города Никита Андреевич Панкратов, — объяснял Арефьев, — отошел от дел, передав их своему другу и партнеру Ивану Кондрашову, но тот не смог с ними справиться в одиночку, поэтому теперь ресторанными делами буду заниматься я…

Что скажет Арефьев дальше, меня уже не очень волновало, потому что на дальнем плане я увидела Кондрашова в униформе официанта. Он лавировал между столиками, подавая угощение богатым клиентам.

«Папа» все-таки сдержал свое обещание: он стал уделять Кондрашову внимания больше, чем другим, даже оставил его при себе. Что ж, Иван сам того хотел.

— Женя, тебя к телефону, — прервала мои размышления тетя.

— Кто? — удивилась я.

— Подойди, узнаешь, — лукаво улыбнулась она.

— Я слушаю, — сказала я, взяв трубку.

— Видела интересный репортаж? — услышала я голос Никиты.

— Видела, а ты откуда про него знаешь?

— А мы с Егором в Тарасов ненадолго вернулись. Должен же я тебе дать вольную. Завтра пойдем разводиться, если ты, конечно, не передумала, — усмехнувшись, сказал Никита.

— Нет, Никита, я не передумала, — решительно сказала я.

— Тогда завтра мы с Егором к тебе подъедем. Твоя тетя не будет против, если Егор некоторое время побудет у нее?

— Думаю, нет. Приезжайте.

— Тогда до завтра.

— Пока, Никита.

Я уже хотела повесить трубку, когда услышала голос Никиты:

— Женя, подожди!

— Да, я слушаю тебя.

— Завтра мы с тобой разведемся, но обещай, что подумаешь, вдруг когда-нибудь тебе все-таки захочется разбавить нашу мужскую компанию.

— Я обещаю подумать. До завтра, Никита.

Я повесила трубку и еще некоторое время смотрела на молчащий аппарат.

Подумать-то я подумаю, но ты, Никита, мне просто нравишься, и жить с тобой всю жизнь я не смогу. И я не хочу, чтобы при виде меня ты немел или продолжал мечтать о совместном счастье.