Медовый месяц с чужой женой

Окоченев, я выбрался из-под воды и пошел прямиком в гостинную. В большое окно проливался свет ночных городских огней, а выше, где-то в облаках грозовых туч, прятались звезды. Молнии, что рассекали черноту, подсвечивали вспышками Лас-Вегас, раскрывая его будто на ладони. Я никогда не любил этот город, всегда тосковал по родине, и теперь не замирал и не любовался красотой мира. Я перегорел. Стал черствым. Неживым.

Если меня грохнет Дорогов, можно сказать, что я и не умру, потому что умер давно.

Сегодня страх высоты стал таким незначительным в сравнении с той бурей, что поглотила мою душу. Я прилепил к стеклу ладони и умолял небо просто меня забрать. Вытащить наружу и избавить от страданий.

Ведь мне никогда не очиститься от своих поступков. Я промахнулся. Ошибся. Сломал ту, кого совсем не хотел ломать. Полю хотелось прижать к себе, защитить, приласкать, подарить нежность и радость, но она ожидаемо шарахалась, дергалась от каждого моего движения навстречу. Будто я монстр. Так и есть. Я — монстр. И таким, как я, жить на земле не позволено. Но я утащу за собой в ад и еще парочку ублюдков, им все это не сойдет с рук.

А к Пелагее я не посмею больше прикоснуться. Не смогу. Потому что мои руки в грязи и крови… Я не стану ее пачкать еще больше собой.

Ноги сами понесли меня в спальню. Да, просто посмотрю, как мышка, и вернусь на диван. Провалиться в чёрную бездну кошмаров, наполненных стонами Карины и моими криками.

Услышав голос Поли, я осторожно приоткрыл дверь.

— Он держит меня в своей городской квартире, — прижимая к уху мой телефон, проговорила она. — Пожалуйста, господин Дорогов, спасите меня! Витя же ваш сын…

Девушка увидела меня, но даже не вздрогнула. Спокойно отключила вызов и посмотрела в мои глаза с уверенностью, с которой самоубийца смотрит в пропасть.

— Прости. Я всё равно помогу тебе, хочешь ты того или нет.

Глава 48. Макс

— Прости? — я шагнул к ней и, приподняв подбородок, почувствовал, как девушка судорожно сглотнула. — Что ты со мной делаешь, По-ля? Зачем? Я бы сам разобрался, глупая! К нему вернуться так хочется? К этому писюну мелкому? Говори, — прошептал, — скажи честно.

— Говорю тебе ещё раз, — процедила она, не разрывая наших яростно сцепившихся взглядов, — надеясь, что сейчас ты услышишь меня, Макс! Дороговы наши враги. Либо выживут они, либо мы! — она ударила меня маленькими кулачками в грудь: — Чёрт, Макс, не смотри на меня так! Не веришь моим словам, так включи логику! Неужели ты считаешь, что я настолько пустоголова, что вернусь к человеку, который хочет моей смерти? Ради чего? Ради денег?! Чтобы он похоронил меня в золотом гробу с розовыми брюликами по бокам?

Она с силой сжала халат на моей груди и прошипела маленькой рассерженной кошкой:

— Уверена, ты понимаешь, что такой человек, как Дорогов, всё равно узнает о сделке. Возможно, он был уже в курсе и договора, и женитьбы ещё до того, как я позвонила. А если нет, то узнал бы завтра. Казино наверняка под наблюдением шавок Якудза. Я с тобой в связке, Макс, ты сам потащил меня на эту скалу. Сдашься? Разобьёмся вместе. Вытянешь? Выживем. Решение за тобой.

— Нет, никаких решений не будет! — я сжал ее, завернув руками, пытаясь спрятать от всего жестокого мира. Она не представляет во что лезет! — Я не могу себе простить, что втянул тебя. Не разобрался, — поцеловал ее волосы и договорил: — Ты не понимаешь! Якузда — не так страшны, как Дорогов. Ты ошибаешься на его счет. Ошибаешься, Поля, и я вытащу нас отсюда. Никаких разговоров с этой тварью не будет, — я потащил ее за руку к шкафу. — Быстро! Одевайся.

И пока я набирал Диму на мобильном, она отступила и покачала головой. Я шагнул ближе и прорычал:

— Ты — моя жена и будешь меня слушаться. Быстро платье напялила, или я сам тебя сейчас одену, — и налетел на ее губы. Все, что мне сейчас хотелось, это крикнуть, что не позволю ей упасть, но я не мог. Слова стояли комом в горле, потому я пытался выразить свои чувства в страстном поцелуе.

И она ответила. Я даже замер на миг, когда маленький дерзкий язычок проник мне в рот. Под пальцами ощущал, как дрожит тонкое тело, и не мог точно сказать: от страха или…

Поля отпрянула и, глядя с яростью, огорошила окончательно:

— Да ты сам себя не слушаешься! Говоришь, не интересна, а смотришь так, что скоро дыру прожжёшь. Говоришь, не тронешь, но снова набрасываешься, будто голодный зверь. Требуешь от меня честности, но не слышишь моих признаний. Просишь доверять, но мне не доверяешь. Клянёшься, что защитишь, а собираешься лишь запереть. Так я скажу, где меня можно быстро, легко и, главное безопасно, спрятать. В гробу!

И, развернувшись, бросилась вон из комнаты перепуганной птицей.

— Алло! — горланил из трубки Дима, а я бежал по коридору и на ходу приказывал: