Медовый месяц с ложкой дёгтя

— Ты не рада? Олег был не бедный человек. Мы знаем, что он любил по бабам шляться, и его завещание — это словно просьба о прощении. Я, например, с удовольствием получу наследство. От денег не отказываются, — хищно улыбнулась Антонина.

— Твое дело, поступай как хочешь, а я за себя говорю.

— Не строй из себя святошу. Тебе что, деньги не нужны, которые сами в руки плывут? Или ты теперь упакована? Завела себе богатенького буратино и забила на бедность?

Маруся разозлилась:

— Не хами. Это не твое дело. Я же в твои дела нос не сую, вот и ты веди себя подобающим образом. Олег трагически погиб, то, что было между нами и им, превратилось в прах. Давай вести себя достойно. Денег я никогда у Олега не просила и сейчас не очень-то на них надеюсь.

— Как будто я просила! Но мне деньги не помешают, и я честно об этом говорю, — заявила Антонина. — Очень вовремя он помер. Очень вовремя…

— Страшно слышать такие вещи от тебя, — хмыкнула Маруся.

— Да брось ты! — нахмурилась Антонина. — Смотри, когда речь идет о деньгах, может и дружбе прийти конец.

— Не я это сказала, и не я считаю, что нашей дружбе должен прийти конец, — ответила Маруся, допивая кофе и вставая.

— Ты куда? — тут же всполошилась Тоня.

— Работать! Дела принимать, я же теперь боссом буду, — ответила Маруся и вышла из столовой.

Меньше всего на свете она хотела ссориться с Антониной, но, похоже, что подруга была другого мнения, что-то с ней произошло. Сочинила какое-то наследство… Сначала надо дойти до нотариальной конторы, а потом деньги считать…

Маруся направилась в службу охраны — частное предприятие, без которого в издательстве никак не обойтись. Плечистые парни пытались отсекать не только графоманов с толстыми романами в заплечных сумках, которые таскались по редакциям, пытаясь всучить измученным редакторам свои творения, но и форменных психов и идиотов, которые грозили сотрудникам кровавой расправой, если те не напечатают их гениальные творения.

Сегодня на посту были Кирилл и Михаил, Маруся всегда с ними здоровалась.

— Привет, Кирилл и Мефодий, — сказала она, подойдя к ним.

— Какой Мефодий? Я Михаил, — обиделся один. — Кто такой Мефодий? Он до нас работал?

— Задолго до вас, — заверила Маруся. — Это были клёвые ребята, между прочим, много всего придумали.

— Чего тут придумывать? Тут охранять надо. Так кто они?

— Никто. Не берите в голову, — улыбнулась Маруся. — Мне нужно поговорить с вами. Сейчас вы здесь главные.

— Вы хотите о Терехове что-то узнать? Сегодня все о нем говорят, — проявил смекалку один из парней.

— Ну да.

— Слава богу, что убили его не в издательстве, а то бы нас замучили. И так уже менты приходили… — парень ладонью вытер пот со лба.

— О чем расспрашивали? — спросила Маруся.

— Да ерунду всякую узнавали. Как всегда… Знаем ли мы, куда направлялся Олег Наумович? Говорил ли с нами перед отъездом? А он внимания на нас никогда не обращал! Мы же не его личные телохранители, с какой стати он с нами стал бы делиться? Я не знаю, куда он уехал и с кем. Он нас в упор не замечал, зачем ему докладывать о своих планах?

— Да не кипятись, я же просто так спрашиваю. Олег Наумович занялся одним не совсем обычным расследованием, а вот кто его на это дело сподвигнул? — задумалась Маруся. — Может, посетитель какой был?

— Проверили уже всех его посетителей, и похоже, что с каждым из них поговорили, — пояснил охранник.

— А можно просмотреть записи за последние несколько недель?

— Какие записи? Мы не следим, кто входит в кабинет Терехова, — сдвинул брови Кирилл. — Если честно, система наблюдения у нас так себе. Сам босс и виноват, экономил на безопасности. Считал, что никому мы не нужны. Вот нужны оказались… Сам и пострадал, он же начальник!

— И на наших зарплатах тоже экономил, — добавил Михаил, почему-то ковыряя в носу.

— Мне надо знать не о том, кто входил к нему в кабинет, а кто вообще приходил в редакцию в день убийства, — уточнила Маруся.

— Так это… смотри. Но долго смотреть будешь. Времени много уйдёт, народу у нас тут как на вокзале.

— Времени у меня вагон, — ответила Маруся и уселась за монитор.

Она сама не знала, что хочет увидеть, но, может быть, какое-нибудь обстоятельство, записанное на пленку камерой видеонаблюдения, натолкнет ее на какую-нибудь здравую мысль? И она углубилась в разбор записей. Охранники ей не мешали, им, казалось, лестно, что в их каморку пришла женщина. Они любезно предложили ей кофе из автомата и даже трогательно угостили бутербродом с колбасой, принесенным из дома и завернутым в полиэтилен заботливыми руками то ли мамы, то ли жены.

— Спасибо, я завтракала, — отказалась Маруся. — Мне не дает покоя одна мысль, и сейчас я четко поняла какая, — сказала она. — В нашем издательстве убили сначала рядового сотрудника, потом начальника. Один поехал на кладбище для животных, другой на обычное кладбище, результат один — нелепейшая смерть.

— А ведь действительно… Недавно же Никиту Рыжова похоронили, а сейчас Олега Наумовича, — согласился охранник, дожевывая бутерброд, от которого она отказалась. — А есть ли связь? Так не нашли. Пусть и кладбища, но ведь разные?