Медовый месяц в улье

– Опыт научил меня, – сказал Питер, пока они спускались по лестнице, – что Бантера невозможно застать врасплох. Сегодня утром он добыл нам “Таймс”: всего лишь попросил молочника, чтобы тот поручил почтмейстерше позвонить в Броксфорд, чтобы “Таймс” передали автобусному кондуктору, который оставит газету на почте, а оттуда ее принесет девочка, разносящая телеграммы, – и это лишь пустяковый пример его энергии и находчивости. Но он, вероятно, сочтет за комплимент, если ты посоветуешься с ним о своем затруднении и похвалишь его, когда он скажет, что уже обо всем позаботился.

– Так и сделаю.

За то недолгое время, которое они провели наверху, мистер Паффет, очевидно, закончил чистить трубы, так как в гостиной с мебели сняли чехлы и развели огонь в очаге. На середину комнаты выдвинули стол, на нем стоял поднос с тарелками и приборами. Проходя в коридор, Гарриет заметила, что дом зажил своей жизнью. Перед закрытой дверью подвала стоял облаченный в форму констебль Селлон, подобно принцу Гарри с опущенным забралом, в гордых латах[119], готовый пресечь любое вмешательство в исполнение его обязанностей. На кухне миссис Раддл нарезала сэндвичи. В судомойне Крачли и мистер Паффет убирали кучу кастрюль, сковород и старых цветочных горшков из длинного соснового буфета, готовясь (как явствовало из наличия рядом с ними ведра с горячей водой) выскрести его начисто, чтобы он принял тело своего покойного хозяина. Задняя дверь была открыта, возле нее Бантер производил какие-то расчеты с двумя мужчинами, которые словно материализовались из воздуха со своим автофургоном. За ними можно было видеть мистера Макбрайда, прогуливавшегося по заднему двору с таким видом, словно он составлял опись его содержимого. И в этот момент раздался тяжелый стук во входную дверь.

– Это, должно быть, полиция, – сказал Питер. Он пошел открывать, и в этот же момент Бантер закончил свои расчеты, вошел и захлопнул заднюю дверь.

– О, Бантер, – сказала Гарриет, – я вижу, вы собираетесь нас кормить?..

– Да, миледи, мне удалось перехватить “Домашние и колониальные продукты” и раздобыть ветчины для сэндвичей. Еще есть банка фуа-гра и чеширский сыр, которые мы привезли из Лондона. Поскольку доступ к бочке с пивом в подвале в данный момент затруднен, я осмелился попросить миссис Раддл принести из деревни несколько бутылок “Басса”[120]. Если этого окажется недостаточно, в корзине с провизией есть банка икры, но, к сожалению, у нас нет лимонов.

– Ох, я не думаю, что икра задаст верный тон, Бантер, а вы?

– Я того же мнения, миледи. Только что прибыл багаж, отправленный “Картером Паттерсоном”. Я велел оставить его в керосиновом сарае, пока у нас не появится время с ним разобраться.

– Багаж! Я совсем про него забыла.

– Это совершенно естественно, миледи, если мне позволено так выразиться… Судомойня, – продолжил Бантер, слегка колеблясь, – показалась мне более подходящим местом, чем кухня, для. э… работы судебного врача.

– Безусловно, – веско сказала Гарриет.

– Да, миледи. Я спросил его светлость, пожелает ли он, с учетом сложившихся обстоятельств, чтобы я заказал уголь. Он сказал, что посоветуется с вашей светлостью.

– Он так и сделал. Можете заказать уголь.

– Замечательно, миледи. Мне кажется, между ланчем и ужином будет время, чтобы провести чистку кухонного дымохода, если полиция этому не помешает. Желает ли ваша светлость, чтобы я дал соответствующие поручения трубочисту?

– Да, пожалуйста. Не знаю, что бы мы делали без вашего внимания к деталям, Бантер.

– Благодарю вас, миледи.

Полицию провели в гостиную. Сквозь полуоткрытую дверь доносился высокий, ровный голос Питера, ясно излагавший все это невероятное дело с терпеливыми паузами на расспросы или чтобы дать задумчивому карандашу констебля догнать его. Гарриет сердито вздохнула:

– Как бы мне хотелось, чтобы его не беспокоили! Это ужасно.

– Да, миледи. – В лице Бантера что-то дрогнуло, как будто какое-то человеческое чувство пыталось прорваться наружу.

Он ничего не сказал, но от него повеяло чем-то, в чем Гарриет узнала сочувствие. Поддавшись порыву, она спросила:

– Вот интересно. Как вы думаете, я правильно делаю, что заказываю уголь?

Едва ли было честно выталкивать Бантера на столь нетвердую почву. Он остался бесстрастен:

– Не мне об этом судить, миледи.

Она решила не сдаваться:

– Вы знаете его гораздо дольше, чем я, Бантер. Если бы его светлость должен был думать только о себе, как вы считаете, он бы уехал или остался?

– В этих обстоятельствах, миледи, я полагаю, что его светлость решил бы остаться.

– Это я и хотела знать. Тогда давайте закажем угля на месяц.

– Безусловно, миледи.