Медовый рай

Гараж был большой, на две машины, перед второй дверью стоял пыльный «Форд» с аризонскими номерами и треснутым ветровым стеклом. Разбуженный сверчок недовольно зацокал, потом затянул занудную трель. Сыро пахло землей и прогорклым машинным маслом. В углу гаража громоздился хлам — обычный сарайный мусор, застрявший тут по дороге на свалку: мятые картонные коробки, жестяные банки с потеками краски, мотки проводов, желтый садовый шланг, ржавые инструменты — лопата, двуручная пила, грабли со сломанной ручкой. Среди этого хлама белел мраморный ангел с отбитым крылом — такие обычно стоят на мексиканских кладбищах. У ангела было скорбное девичье лицо, обращенное к небу. Туда же он указывал правой рукой, свою левую руку ангел жеманно приложил к сердцу.

— Ты, наверное, фантазировала, что я тебя буду насиловать? В особо извращенных формах, да? — Бес тронул заклеенное пластырем ухо. — Увы… Наши отношения уже переросли эту романтическую фазу. У нас с тобой будет взрослый разговор. Причем тебе будет больно. Иногда очень.

Бес расстегнул верхнюю пуговицу кителя.

— Будь умницей, — попросил он ласково и кивнул в сторону кресла. — Сама сядь, а?

— Ты не посмеешь, — тихо проговорила Белка. — Нет. Нет, не посмеешь.

Бес весело засмеялся.

— Удивительно! — Он повернулся в сторону, обращаясь к мраморному ангелу. — Не посмеешь! Ее наивность граничит с идиотизмом. Полюбуйтесь — и это после того, что с ней приключилось! Сначала ее изнасиловал бандит, потом полиция расстреляла ее отца, потом ее законопатили в тюрьму на сто с лишним лет — а она все еще не понимает, как устроена эта вселенная. И теперь она заявляет, что я не посмею!

Он повернулся к Белке и печально сказал:

— Увы, детка. Посмею, и еще как.

Снаружи снова завыл койот, протяжно растягивая тоскливое «у-у-у». Бес был всего в двух шагах. Он стоял, беспечно заложив руки за спину. Белка наклонила голову и бросилась на него, пытаясь сбить с ног. Он ловко отскочил, он явно был начеку. Белка растянулась на земляном полу, больно ударившись подбородком.

— Встать! — грубо скомандовал Бес.

С руками в наручниках подняться было непросто, Белка встала на четвереньки, потом на колени. После выпрямилась. Бес ждал, правая рука его была за спиной, словно он что-то там прятал.

— Ну, хорошо. Я тебя предупреждал. — Бес быстрым движением ткнул Белку в грудь каким-то бруском, похожим на резиновую дубинку.

Раздался треск электрического разряда. Боль пронзила тело, Белка затряслась, раскрыла рот, но крикнуть не смогла. На миг она потеряла сознание. За это мгновенье она увидела себя бегущей по склону зеленого холма, поросшего красными маками.

34

После шока тело казалось ватным, Белка застонала, пытаясь встать. Она приподнялась на локтях, ноги беспомощно елозили по земляному полу. Бес ухватил ее за шиворот и рывком затащил на помост.

— Я предупреждал, — пыхтя, сказал он. — Слушаться! Слушаться надо.

Ему удалось впихнуть Белку в кресло, усадить, как большую тряпичную куклу. Она вяло сопротивлялась. Бес снял с Белки наручники, просунул ее руки в ремни на подлокотниках, затянул. Щелкнул стальными зажимами. От них тянулись черные провода.

— Очень хорошо… — Бес довольно оглядел Белку, погладил по бритой голове. — Очень… Ой, да мы никак штанишки намочили? Описялись?

Он сказал это с простонародным, южным выговором. И захихикал. На Белкином рыжем тюремном комбинезоне между ног темнело мокрое пятно. От унижения и стыда Белка опустила голову и беззвучно зарыдала.

— Ну не надо так переживать. Это ж естественная реакция организма на электрошок. Я тут такого насмотрелся. — Бес спрыгнул с помоста. — Кстати, о естественных реакциях. Ты, наверное, не знаешь, что от электрошока наступает постиктальная астения. Это по-научному. А если просто — спутанность сознания, дезориентация во времени и пространстве. Иногда и в собственной личности. Шарахнут тебя током, а ты после и имени своего вспомнить не можешь — представляешь, вот умора?

Бес не врал, Денни рассказывал в школе, что его бабку лечили электрошоком от каких-то припадков, так она после вообще никого не узнавала. Вспомнила Белка и слово — «амнезия».

— Я их обычно на обочине оставлял, — сказал Бес. — Как падаль.

— Кого — их? — с трудом выговорила Белка, язык казался большим и горячим.

— Кого? — удивился Бес. — Вас! Кого же еще?

Бес неожиданно захихикал. Начал нервно ходить взад и вперед, потирая ладони.

— Вас! Хитрых похотливых тварей! Вот смотри, смотри!

Он торопливо вытащил из внутреннего кармана пачку мятых фотографий, развернул веером, как карты. Белка не успела ничего рассмотреть — какие-то пятна, нерезкие лица.

— И ты полюбуйся! — Бес подскочил к ангелу. — И ты! Вот эту, помнишь — Кассандру? Помнишь? О-о!

Он захохотал, неожиданно умолк и наклонился к мраморному уху.

— А вот эту… — он ткнул пальцем в фотографию. — Как же ее…

Бес пытался вспомнить, потом нетерпеливо перевернул карточку, прочитал:

— Магда! — радостно поцеловал ангела в щеку. — Магда-Магда-Магда! Ну конечно же — Магда! Седьмое апреля. Магда. Маг-да. Да…

Он неожиданно помрачнел.