Медовый траур

Мы вытирали струйки крови, ткань моей голубой рубашки очень скоро стала красной. Открылась еще одна рана – на щиколотке. Потом – под правой грудью. Истерзанное тело шло трещинами, как рассохшаяся лодка. В больших миндалевидных глазах несчастной застыла мольба, открытый рот словно бы спрашивал: за что?

Дель Пьеро судорожно, в бессмысленной спешке стащила с себя свитер. Упорно, ни на секунду не умолкая, она продолжала твердить: Все будет хорошо, все будет хорошо, все будет хорошо.

По щекам Марии катились слезы, а мы, утратив всякую надежду, парализованные бессилием, старались не встречаться взглядами.

Дель Пьеро только и могла, что ласкать ее, с нежностью на нее смотреть, безмолвно за нее молиться. Ни у одного из нас не хватило бы наглости допрашивать умирающую.

Мария попыталась улыбнуться. Глаза у нее сами собой закрылись, смерть подступила к ней удивительно мягко… Дель Пьеро легла рядом с ней, обняла, погладила по голове, в глазах ее стояли слезы.

Я сбежал оттуда, я орал во всю глотку, я лупил кулаками по поручням палубы, ссаживая кожу до крови. Нет!!! Нет!!! Нет!!!

Здесь в раскаленном воздухе слышался лишь скрип бесчисленных призрачных корпусов, лес сомкнул вокруг них исполинскую загребущую руку. Потом вышла Дель Пьеро, дрожа, скрестила руки на груди, без слов подтверждая, что все кончено.

Глава двадцать вторая

Баржа заполнилась несмолкающей мешаниной голосов и шагов. Полицейские, судмедэксперт, инспекторы, большие начальники из службы здравоохранения… Сотрудники научной полиции вошли первыми, чтобы огородить лентами проходы, по которым мы сможем перемещаться, не рискуя ничего затоптать или смахнуть – волоски, отпечатки пальцев, чешуйки кожи, пыль. Ван де Вельд со своим алюминиевым чемоданчиком следовал за ними по пятам.

Облокотившись на борт, я смотрел на колыхавшуюся внизу воду. В бездонной синеве неба царило ослепительно-желтое солнце. Живи мы обычной жизнью, можно было бы сказать, что день выдался погожий…

Но в нас и вокруг нас бродила смерть.

Усталость понемногу овладевала мной. Зато руки дрожали уже не так сильно. Больше пятнадцати часов без антидепрессантов и стимулирующих средств – дероксата, гуронсана, олмифона, транксена. И даже без витамина С. В конечном счете, может, даже и лучше, что дома не осталось таблеток. Надо продержаться без них, устоять перед жалобами взывающего о помощи тела. Не поддаваться больше…

Хмурый Леклерк, в сером галстуке, протянул мне стаканчик кофе.

– Ты бы съездил домой на пару часов… пока будут готовы первые анализы, – предложил он, в свою очередь опираясь о поручни. – Тебе же прикрыться нечем, да и на рожу, честно говоря, смотреть страшно!

Я ощупал свое осунувшееся лицо. Щетина, глаза запали, складки стали глубже. И впрямь любоваться нечем.

– А Дель Пьеро где?

– Внизу с криминалистами… Взяла у кого-то из ребят рубашку, лишь бы не уезжать домой. Кремень баба, тоже легко не сдается. – Мартен прочистил горло. – Этот сволочной убийца знает, что мы здесь…

– Нашли датчик? Где? В машинном зале?

– Да. Подключенный к старой рации, которая, по словам эксперта, может посылать радиоволны на расстояние до двадцати километров. То есть до границы Парижа.

– Вот гад…

– Поймать мы его не поймали, но наследил он порядочно, так что генетический профиль и группа крови, считай, уже известны. Ну и отпечатков там видимо-невидимо…

– Хорошо бы еще, чтобы его отпечатки были в картотеке, а у нас – хоть какие-то подозреваемые! В первом сильно сомневаюсь, а о втором и говорить нечего.

– Ладно, с подозреваемыми разберемся. Прокурор дал отмашку: сегодня, как только в церкви Исси закончится месса и прихожане начнут выходить, проверим у них документы и установим личность каждого. Бармен из «Убуса» укажет нам возможных клиентов.

– Думаете, он пойдет к мессе? А что с этим… Опиумом? Его задержали?

– Какое там… Испарился вместе со своими гориллами, всеми покупателями и продавцами. Полный облом! – Он с глухой яростью стукнул кулаком по поручню. – Вход в подземелье был под африканской лавочкой – той, что рядом с баром, а вот выход – официальный выход! – оказался на заднем дворе ресторана более чем в километре оттуда. Они разбежались, как крысы, наши люди ничего не могли поделать… – Леклерк отхлебнул кофе, обжегся и выругался. – Этого… Опиума зовут Сил Бурегба, его уже как-то задерживали за угон дорогих автомобилей. А здесь он вместе со своей шайкой занимался логистикой, обеспечивал доступ к станции и подъем наверх и взимал деньги. Участие в этом бизнесе помогало хозяевам всех трех заведений – лавочки, бара и ресторана – сводить концы с концами. Пока ничего более существенного у нас нет, допросим с пристрастием тех, кто под рукой: барменов, официантов, управляющих. Может, и удастся благодаря их показаниям составить словесный портрет убийцы.

Я пожал плечами:

– Там была тьма народу… И потом, это потребует много сил и времени…

Он резко выпрямился, скомкал и выбросил за борт стаканчик от кофе.