Медовый заговор

– Все мои единомышленники – такие же мелкие сошки, как я. Вот если б ты взялась за это, – неожиданно осенило Брусенскую. – Ты все-таки работаешь на областном радио. И ты в городе живешь. Наверняка у тебя связи в администрации, газете и на телевидении. Сможешь узнать, что замышляют в департаменте, чего нам ждать. Перепрофилируют нас или закроют? Если клиника будет, то какая? Может, коллектив удастся сохранить?

С выражением крайнего сожаления на физиономии Капитолина стиснула ладонь Александры:

– Александрочка Даниловна, я же не журналист. Я звукорежиссер, и в медицине ничего не смыслю. Вам нужна моя подруга. Она работает в редакции информации. И как раз медицина – это ее тема. И вообще она у нас звезда, будущая Маргарита Симоньян. Хотите, я вас познакомлю?

Ровно секунда понадобилась Александре, чтобы оценить предложение. Похоже, мысли об озере можно отложить до менопаузы.

– Познакомь, – ответила она. – Вдруг пригодится. Всякое в жизни может случиться, правда? Сегодня ты нужен, а завтра тебя под зад коленом, как говорится.

Пока Капитолина соображала, что означает эта сентенция, Брусенская достала из выдвижного ящика стола зеркальце и заглянула в него.

– Ужас. Панда вылитая, – с отвращением выдохнула Александра и попыталась вытереть тушь под глазами. «Панда» – это было Валеркино словцо.

– Вообще-то я уже даже привыкла, что он на меня внимания не обращает. «Но иногда так надо поскулить, Поплакаться кому-нибудь в жилетку», – как одна поэтесса написала, не помню, имени. Ты уж прости меня.

– Да что вы, Александра Даниловна, – заверила собеседницу Капа, – я же все понимаю.

– И не называй меня Александрой Даниловной, прошу тебя. Александра – и все. А то совсем меня в старуху превратишь, – попросила Брусенская.

Атмосфера доверительности подкупала, с языка Капитолины сам собой сорвался вопрос:

– У вас волосы сами вьются?

– Сами, – безрадостно подтвердила Брусенская. – Да ну их. Тебе кудряшки к лицу, а мне нет. И так не красавица, а тут еще эти кудри. Вот что с ними делать? – Александра скосилась на непокорную, закрученную тугими спиралями челку.

– Зато у вас есть главное – мозги, – тонко польстила Капа.

Лесть была с душком: честно говоря, Капа была согласна с Петровским. Вроде неглупая тетка, а стрижка – туши свет. Макияж и наряды – убиться, не жить…

– Мозги хорошо иметь в дополнение к внешности. А так…, – С видом полной безнадежности Брусенская махнула рукой. – Они не помогают замуж выйти, а только мешают. А у меня и без мозгов помех хватает.

– Устранять помехи не пробовали? – От возбуждения у Капы горели глаза и щеки, даже уши стали красными. Она чувствовала в коллизии поворотный момент, ведь не зря же перечитала столько бульварной литературы «для цыпочек»!

– Легко сказать. – Брусенская спрятала зеркальце в стол и вздохнула как раненый зверь. – У меня психология некрасивой женщины, а это только лоботомией исправляется.

– Начать надо с головы, а психология подстроится, – осторожно не согласилась Капитолина.

Утверждение звучало так двусмысленно, что вызвало слабую улыбку на припухших губах Александры.

… Дверь с табличкой «Петкова, Кузина, Степура» оказалась заперта, из чего следовало, что коллеги уже «в поле».

Открыв кабинет, Ивона вошла и по обыкновению испытала благодарность судьбе. Как же она соскучилась по работе!

Пусть у нее не сложилось с мужчиной, с семьей, и писатель из нее вряд ли получится, зато у нее есть самая лучшая в мире работа!

В коридоре топали, перекрикивались, и у Ивоны возникло чувство отрезанности от мира. Она распахнула дверь и вернулась к столу. Так-то лучше.

Чьи-то шаги замерли перед распахнутой дверью.

– Привет! – удивилась Катерина. – Ты что, уже из отпуска?

– Да. – Ивона счастливо улыбалась, вдыхая воздух редакции, настоянный на фактах и домыслах, которые бывают интересней фактов.

– Ужас какой, – натурально испугалась Катерина. – Вот время несется!

Блуждая рассеянным взглядом по лицу Катерины, Ивона попросила:

– Кать, слушай, дай мне телефон твоего стилиста.

Серикова сфотографировала Ивону женским оценивающим взглядом с головы до ног и заключила:

– Давно пора. Вернусь, поболтаем.

Катерина умчалась, а Ивона достала пудреницу и посмотрелась в зеркальце. Она в порядке. И вид у нее рабочий. И ей не нужен стилист. Это Капитолина просила взять у Сериковой его телефон. Зачем, не сказала, но уже дважды за утро напомнила о своей просьбе.

Петкова сунула пудреницу в сумку, закрыла кабинет и отправилась с визитом к Соловьевой.

В кабинете главвреда Ивону посетило дежавю: снова выпускающей была Кузина.

– Будто и не была в отпуске, – не замедлила прокомментировать Соловьева. – Бледная и тощая, какой уехала, такой и вернулась. Понравилось тебе хоть в этом «Белом озере»?

– Нормально, – односложно ответила Ивона. У нее было чувство, что она не из отпуска вышла, а с больничного.

Ивона ждала, что Соловьева задаст следующий вопрос. «У тебя есть что-нибудь?». Отпуск отпуском, а работа важнее всего.

Сама Соловьева не покинула рабочее место даже с переломом руки. И на следующий день после похорон мужа уже сидела в своем

кресле.