Медведь

И Коренастый тоже ошибся. Метил в голову, да только, вот, промахнулся. И когда, подавшись по инерции вперед, он раскрылся, Лозовский нанес ему три сокрушительных удара ниже пояса.

Коренастый завязался в узел и беззвучно разевал рот, словно выброшенная на берег рыба. Он качался, совершенно беспомощный, стараясь не упасть на асфальт, и пытался вздохнуть. Еще удар… Точка. Готов… Коренастый рухнул, как подкошенный, и не шевелился.

– Нокаут. Полная победа.

И тут на глаза ему попался чемодан. Хороший чемодан. Кожаный. Если он собирается ехать в Питер, то именно такой вот чемодан ему и нужен. А без чемодана – никуда. Без чемодана человек, как дерево – стоит на одном месте и только провожает взглядом проносящиеся мимо поезда.

Лозовский подошел к чемодану, поднял. Тяжелый. А ручка удобная, и к ней привязан ключик от замка. Дураки!.. Лозовский покосился на поверженных противников. Ну кто же ключ и замок держит рядом?!..

Петр повертел чемодан в руках. А почему бы… В конце концов, это можно расценивать как спортивный приз. По правилам, победитель получает все. На время его придется, конечно, спрятать. Мало ли… Вдруг эти желтопузые пожалуются.

Придет милиция: где чемодан? А я: «Какой чемодан? Не знаю никакого чемодана? Свидетели есть? Свидетелей нет! А эти пятеро напали на меня, хотели избить, да не получилось, не на того нарвались. Теперь вот клевещут, хотят отомстить…»

Нет улик – значит, нет и состава преступления. На нет и суда нет. А чемодан тяжелый. Интересно, что в нем? Лозовский покосился на ключик. И тут словно обожгло – Маринка! Она вот-вот выйдет из подъезда.

Петр заметался по дворику… Бочка! Он подскочил к ржавой бочке и забросил в нее чемодан. Вечером можно будет забрать.

А вот и Маринка… Вот и моя красавица, мое алиби… «Да, встретила его. Никакого чемодана у него не было. Валялись только эти хулиганы, и все.»

А через неделю он отправится в Питер. Продаст все барахло, что лежит в чемодане, и сразу махнет в северную столицу. Обживется, осмотрится на месте, работенку подыщет не пыльную, а потом и Маринку перетащит к себе. Как вовремя подкатили эти китайцы со своим чемоданом. Теперь у него есть деньги, есть с чего начать новую жизнь. О, какой она будет прекрасной, эта новая жизнь!..

– В Санкт-Петербурге Лозовский пошел в ювелиры. Быстро научился азам, а потом делал, говорят, неплохие золотые побрякушки. Данную полосу его жизни трудно проследить… – Потапчук хлопнул по папке рукой. – Женился, развелся – вот и все документы… Только слухи да косвенные улики, что ювелирное дело было для него прикрытием. На самом деле, дескать, он занимался совсем другими делами.

– Чем именно?

– Рэкетом.

Петр взял его в гараже. Просто зашел и закрыл на засов тяжелую, обшитую досками дверь. Баранов копошился у стеллажа – разматывал моток проволоки. Рядом с ним стояла бутылка коньяка.

Этот толстяк не успел оглянуться, как получил удар в солнечное сплетение. Пока он разевал рот, пытаясь глотнуть воздуха, Лозовский связал ему руки за спиной. Тонкую стальную проволоку он перекинул через крюк у потолка – один конец закрепил в тисках, а второй обмотал вокруг шеи Баранова. Теперь тот мог стоять только на цыпочках – в противном случае петля сдавливала горло.

– Я ведь предупреждал, хотел по-хорошему… – Тон Лозовского был полон безграничного терпения. – Но ты не прислушался к моим словам. Ты ничего не понимаешь.

– Ублюдок! Дерьмо!.. Ты ничего от меня не получишь! Ни копейки!

Лозовский холодно улыбнулся. Да, этот жук ничего не понимал. Он сверкал глазами и, наверное, прикидывал, как сейчас побежит в милицию и начнет строчить заявление. Дерьмо! Один из них точно дерьмо. Но Баранов имеет весьма превратное представление, кто именно. И это представление нужно уточнить. Только бы не переборщить. Плох тот пастух, что режет дойную корову.

И связи Баранова. Этот боров вхож к Остахину – председателю городского исполкома, первому человеку в Санкт-Петербурге. Седьмая вода на киселе, а все-таки родственники. Узы крови – самые прочные узы. Вот если бы через Баранова выйти на Остахина – познакомиться, подружиться, стать для Остахина нужным, полезным… Ах, какие тогда впереди откроются перспективы…

А Баранов смотрит с ненавистью.

– А ну, отвяжи меня, ублюдок! И тогда, может быть, останешься цел. А будешь упрямиться, залетишь на всю катушку. Лет семь я тебе гарантирую…

Ухмыляется… Висит с петлей на шее и ухмыляется. Что за дурак… Лозовский взял в руки бутылку с коньяком, принюхался, отхлебнул глоток. И выплюнул.

– Дрянь у тебя, а не коньяк. Зарабатываешь тысячи на подпольном пошиве одежды, а на коньяке экономишь. И машина у тебя старенькая… И куда ты деньги деваешь? Закапываешь, что ли?..

– Не твое дело, скотина!