Медведь

За долгую дорогу мужчины неплохо узнали друг друга, а поняв общую сущность своих мужских принципов, подружились настоящей крепкой мужской дружбой, и всё было прекрасно. Плохие новости начались, когда они прибыли к Матрёне…

Встретила она их радушно, нечего и думать здесь на плохое. Но вот, вести у неё были, мягко сказать, не очень…

Оказалось, что Пётр превратился в человека, только после того, как Матрёна вызвала Медвежьего Бога. А с ним разговор вышел не из лёгких. Развеяв её сомнения, суровый гость подтвердил, что на данное время именно Михаил находится в человеческом обличии, а Пётр стал навсегда медведем. Да, он покровительствует медведю, а кому он должен помогать? Человеку, что ли? Поэтому-то Матрёна и не поняла, кто перед ней Пётр или Михаил, Бога не пересилишь. «Тем более, Михаил ещё и крестник мой!» — грохотал он басом. И с чего это глупые людишки, вообще, взяли, что правила этого спора разрешено писать им? Мало ли, что они напридумывали себе, он — Медвежий Бог, и никто не может указывать, как всё должно быть! Бабка Матрёна на свой страх и риск пыталась убедить Медвежьего Бога, в том, что теперь следуя своей же логике, он должен помогать Петру — он теперь стал медведем. А Михаил за свои поступки вообще никакой помощи не заслуживает. Матрёна, как могла, боролась за Петра, доказывая, что вышла несправедливость. Да, это было хорошо, что оба они и Пётр, и Михаил остались в живых. Конечно, все рассчитывали, что в результате, каждый из них станет тем, кем родился, но, если уж Пётр оказался слабее, никто не виноват, так тому и быть. Однако, Михаил повёл себя нечестно, приняв личину соперника, втёрся в доверие к его любимой девушке, всеми правдами и неправдами добирается до чужого наследства. Злоба и зависть заполонили его душу и мозги так, что он оставил законную жену в положении и поехал в столицу за чужим счастьем, а Пётр ничего плохого не сделал, боролся за своё законное, проиграл и отбывает срок в клетке, когда его удачливый соперник вероломно нарушает все правила…

Трудно было убедить Медвежьего Бога, что его урок ничему хорошему никого не научил:

— Всяк платит за то, в чём есть его вина или вина его предков! — вот и весь вердикт.

— Твоё слово — закон, и он справедлив! Пусть платит, но назначь иную цену, и спроси с Михаила за его вину! Или опять повесишь долги на потомков? — стояла на своём Матрёна.

— Будь, по-твоему! Медведю — медвежье, человеку — человечье, но жертву никто не отменял!

— И на том спасибо! Назови тогда свою новую цену. Цену жертвы.

— Ты меня убедила, старуха, я поменяю их местами, но так как Михаил станет медведем окончательно, то ребёнок его родится сиротой. Пускай Пётр будет ему отцом, а жена медведя — станет женой Петру! Теперь справедливо? Думаю, ты довольна? Я всё сказал. Больше ничего не проси, назойливая баба, и так ты обнаглела, зовёшь меня, когда вздумается, да ещё и второй раз по одному и тому же делу!

— А, если не исполнит? — с содроганием спросила Матрёна.

— Пойдёт снова в лес, и будет всё, как было: днём — медведь, ночью — человек…

Глава 49

Когда Пётр закончил повествование, Марину трясло, но не от холода, а от бессилия предотвратить надвигающуюся беду и новую несправедливость.

— Мариш, ты не думай, я на Полину тебя не променяю, даже такой ценой, — утешал он её, как мог.

— Когда? Когда это произойдёт?

— Как только родит малыша, скоро…

— Что же делать?

— Ждать, просто наслаждаться тем временем, что осталось и ждать…

— Я не могу ждать, когда ты превратишься в медведя! Ты что, смирился?

— Если бы смирился, пошёл бы к Полине, тем более, она, когда меня увидела, повисла, словно клещ, всё Миша, да Миша! Думаешь, мне это нравится?

— Ты — слабак! Почему ты опустил руки?! Ты не можешь так всё оставить, надо бороться!

— С кем? Покажи! Я готов бороться! Я всё сделаю, мне не страшно, мне тошно! Почему это продолжается с нами?! Что я должен сделать, чтобы разорвать этот ошейник на своей шее?!

— Так всё кончится, не может!

Марина была готова растерзать Полину голыми руками, но надо было собраться с мыслями и, утихомирив гнев, она снова пошла в дом…

Застольный разговор сначала не клеился, но Палыч был в ударе, разговорил всех. Особенно, когда приняли настоечки на меду, всех как-то поотпустило. Марина, воспользовавшись моментом, решила поговорить с Полиной о её планах на жизнь. Слово за слово, разговор завязался интересный. Разоткровенничавшись, женщина поведала, как Михаил, едва залечив раны, собрался в столицу к Марине, начинать новую жизнь.

— Откуда раны-то у него взялись? Я ж его не трогал? — спросил Пётр.

— Так, это он уж после тебя получил. Побежал на кордон к Гаврилычу от охотников, когда тебя подстрелили, и напоролся на настоящего медведя, с ним-то и боролся не на шутку. Вот тогда ему за тебя хорошо досталось, победил его чудом, насадив на сучок… До кордона еле дополз, если бы не Жучка — собака лесничего, умер бы наверняка, и не нашли бы мы его…

— А, зачем я ему понадобилась? — спросила Марина, — ведь у него ты была…