Медведь

Матвей, сосед бабки Матрены, которого она специально откомандировала на станцию, встречать внучку. Всю дорогу, а она заняла почти три часа, дед исправно развлекал Марину, периодически покуривая самокрутки с ядрёным самосадом. Колоритный старик, как из старых советских кинофильмов: загорелое обветренное лицо, всё вдоль и поперёк изрыто морщинами, большие такие же морщинистые и тёмные кисти рук с толстыми загрубевшими ногтями, а между средним и указательным пальцами правой руки всё жёлтое от цигарок. Одет дед Матвей тоже был традиционно по-деревенски: штаны, заправленные в кирзовые сапоги, старая клетчатая рубаха под ремень, а сверху потрёпанный, видавший виды пиджак, ну, и засаленная кепка, прикрывала лысину, куда же без неё! Как потом выяснилось — это был постоянный имидж бабушкиного соседа.

Вскоре миновали мостик, поднялись в горку и въехали в деревню. Издалека казалось, что все укрыто сном, но деревня уже ожила: хозяйки выгоняли разномастных коров на выпас, и те послушно собирались в стадо, продвигаясь по деревенской улице, гонимые пастухом. Кричали горластые петухи, встречая солнце, лаяли неутомимые собаки, в общем, кипела жизнь.

— Маришка, глянь-ка, кто на крыльце-то стоит? — спросил дед Матвей.

— На каком? — Марина вертела головой во все стороны.

— Да, вон, третья изба от края, Матренина, а на крыльце — Матрена. Уж заждалась, наверное!

Марина отсчитала третью избу и увидела на крыльце сухонькую старушку в белом платке — это и была бабка Матрена. Сердце так и защемило, как же похожи они с бабулей. Хоть та, конечно, горожанка, платков вообще не признавала, держалась гордо. Но, чем ближе подъезжала телега к дому, тем отчетливей в этой старушке проступали родные черты бабушки Дуси: те, же глаза, улыбка, да всё неуловимо было, похоже. Наконец, Марина не выдержала, спрыгнула с телеги и, раскинув руки, бегом побежала к крыльцу:

— Бабуля! Это — я!

— Мариночка! Внученька! — только и смогла вымолвить бабка Матрена.

Встреча была бурной, со слезами и с радостью. Сразу стало понятно — встретились родные люди, просто разлука была очень долгой. Дед Матвей принес с телеги Маринину сумку и встал у калитки, громко шмыгая носом и, вытирая глаза рукавом пиджака:

— Вот, Васильевна, и дождалась внучку то, и ты не одна теперь, — прокряхтел он, — ну, ладно, поехал я.

А Матрена уже вела Марину в дом, откуда разносился такой соблазнительный аромат свежеиспеченных пирогов, что можно было захлебнуться слюной. Весь день бабка Матрена не расставалась с новообретенной внучкой, вспоминали бабушку Дусю, листали старые альбомы с фотографиями, говорили обо всем, Матрена, лишь изредка отлучалась по хозяйству. За разговорами и воспоминаниями не заметили, как наступил вечер, и деревню накрыла ночь…

Глава 5

… И вот уже утро. Марина еще немножко понежилась в постели, силясь вспомнить лицо незнакомца из сна, но потом бросила пустое занятие и встала. Бабка Матрена в это время вовсю хлопотала на кухне. На столе стояла кринка парного молока, а из печи она доставала пухлую, запеченную до румянца ярко-желтую, почти оранжевую яичницу.

— Встала, моя родная, давай к столу, кормить тебя буду, как раз и яишенка горячая готова.

— Какая красивая! — изумилась Марина.

— А на домашних яичках, да в русской печке, только такая и получается.

За завтраком бабка Матрена сказала:

— Письмо твое родителям отослала с Михеичем, он сегодня опять на станцию ездил, за внучкой. Может, вам с ней подружиться, а то, что тебе со мной — старухой целыми днями делать? Так и заскучать недолго.

— Что ты, бабуля, мне с тобой совсем не скучно! А кто у нас Михеич?

— Так, дед Матвей, тот, что вчера тебя привёз — Михеич и есть, а внучка у него — Верка, в районе живет с родителями, в техникуме учится. К деду каждое лето ездит с измальства. Твоя ровесница, примерно.

— Можно и с Веркой познакомиться, — не все же девчонки такие стервы, как Оксанка, — подумалось Марине, — а еще тут есть кто из молодых?

— Летом у нас молодых всегда много, к кому внуки, к кому дети едут. Только ко мне все посторонние люди, — вздохнула бабка Матрена.

— Какие еще, посторонние? — не поняла Марина.

— Так, лечиться народ едет, разве откажешь, если помощи попросят?

— Неужели и вправду можно серьезную болезнь без лекарств вылечить? Как-то не верится, — усомнилась горожанка.

— Я институтов не кончала, болезни лечить не пробовала, а человека вылечить можно, главное, причину найти, отчего в человеке хворь завелась. Ты думаешь, девонька, что живёт человек, живёт, и вдруг, не с того не с сего, возьмёт, да и захворает? Нет, не всё так просто в этом мире. Ну, ежели, конечно, он с дерева свалился да спину повредил или ногу сломал, то тут всё ясно. Да и то, чего ему на дереве делать, если он не мальчишка хулиганскго возраста. А вот, ежели вроде причина не видна, а человек сохнуть начал на корню, как дуб, который червь изнутри гложет? Что тогда? А, вот тогда, моя милая, надо этого червя найти. А, найдя, изловить и вывести из человека.

— Какого ещё червя, бабуля? — не поняла Марина.